Сильнее жизни

— А если нет?

— Тебе будет больно. Ты даже представит себе не можешь, насколько.

— Значит, мне не спастись? — с горькой полуулыбкой проронила я.

— Ты умрешь в любом случае. Мы не прощаем тех, кто предает весь свой род, — твердо сказал Глеб.

Нужно лишь рассказать все, что знаю, и я буду свободна. К демонам мне нет пути. Валар не колеблясь отдаст меня Совету, Данталиона просить о помощи бесполезно — Родгар единственный, кто был в клане на моей стороне. Но была еще Лариса: больная и беспомощная. И пусть, по словам полукровки, я завишу от нее. Разве родственная любовь — не определенная степень зависимости от кого-то близкого? Я еще не решила, что должна испытывать к Валару из-за его предательства, но он спас мне жизнь, и выдавать его было бы слишком… по-демонски. К тому же в доме все еще находился Артем, который ничего мне плохого не сделал, наоборот — был мне верным и заботливым товарищем.

Все это промелькнуло в мыслях за несколько секунд, пробудив в душе ужас перед неизбежным. Я все равно умру, сейчас или через некоторое время, под пытками, которые устроит мне охотник. Или позже, принесенная в жертву Советом в угоду их дикой вере в Искупителя. Неизбежность! Отсутствие выбора! То, чего я всегда так боялась.

— В таком случае, — напряженно выдавила я, — чего же ты ждешь? Не теряй времени зря.

— Как скажешь, — с жесткой улыбкой бросил охотник.

— Как вы могли упустить одного из Вунсолаев — В голосе Валара был едва сдерживаемый гнев.

— Господин, — один из телохранителей низко склонился перед полукровкой, — мы были сбиты с толку присутствием в доме членов Совета.

— Вы считаете, что это может вас оправдать? — он с угрозой посмотрел на второго демона, выжившего после нападения на дом прислужника. Не понятно, на кого работал этот Вунсолай, но, выкрав девушку, дал понять, что кроме Совета она интересует кого-то еще. Неужели Данталион затеял свою игру? А если это не он, то кто?

Я больше не выдержу! Как же мне больно! Почему это происходит со мной?

Мокрые волосы облепили лицо, хрипло вдыхая холодный воздух, я пыталась дышать как можно глубже и чаще, понимая, что сейчас все продолжиться и краткие мгновения передышки не дадут ничего, кроме бесполезной, глупой надежды.

Несколько минут спустя я, едва успев задержать дыхание, снова погрузилась в ледяную воду. Его рука изо всех сил надавила на затылок, не давая возможности поднять голову, сделать судорожный вдох. Как же я его ненавижу! Как же мне трудно бороться с собой! Еще немного, и он меня сломает, а, заговорив, я погублю не только их, но и себя. Неужели даже такое невинное желание — умереть с чистой совестью, не став предателем, для меня не выполнимо?

Я виновата! Я не была хорошим человеком, но даже сейчас мне сложно переступить через собственные убеждения и начать говорить. Никогда не думала, что умру от руки человека, защищая демонов!

— Решила поиграть в партизанку? — моя голова приподнялась над водой. Его рука цепко держала за волосы, пока я пыталась вдохнуть.

— Иди к дьяволу, — закашлявшись и сплевывая попавшую внутрь воду, с трудом выдавила я.

— Только после тебя, — зло произнес он.

Наверное, я его раздражала. Может быть, он рассчитывал, что я сдамся гораздо раньше? Быть в шаге от цели, и терять время с не слишком умной и везучей девицей только потому, что она решила защищать кого-то ценой своей жалкой жизни?

— Наверное, они причинили тебе зло, — тихо прошептала я, упираясь щекой о край ванны, — мне жаль.

— Тебе. Меня. Жаль, — сквозь зубы произнес Глеб, — пожалей себя, дрянь.

— А смысл? — я подняла на него взгляд.

Охотник склонился надо мной так низко, что можно было ощутить на шее его горячее дыхание.

— Замерзла? — с наигранным удивлением он наблюдал, как мое тело сотрясает дрожь, — что же, пришло время тебя согреть.

Вытащив из ванны, он бросил мое полуокоченевшее тело на пол. У меня хватило сил отползти от него на несколько метров, а он не торопился меня догонять, наслаждаясь страхом и беспомощностью.

— Ты ненавидишь их, меня, — начала я, — но и людям ты не друг. Ты способен убить любого, кто встанет на твоем пути. Но самое главное — ты ненавидишь себя.

— Серьезно так думаешь? — с интересом спросил он.

— Продолжая меня мучить, ты не исправишь того, что произошло с тобой или близкими людьми, — всхлипнула я, видя как он достает какой-то продолговатый предмет.

— Не в моих силах исправить, — возразил он, — только наказать.

Мое тело содрогнулось, как от электрического разряда, сердце защемила тупая боль. Он убрал руку, но боль не отступала, разливаясь волнами.

— Ты не человек! Монстр. Такой же, как они, — едва смогла выдавить я из себя.

— Заткнись, тварь! — грубо прорычал он, хватая меня за воротник, поднося шокер к лицу.

Значит, он потерял терпение и решил меня убить, — с каким-то безразличием отметила я. Слава Богу, скоро все закончится. Рыдая от боли, я вжалась в пол, словно мечтая слиться с ним в одно целое. Ожидая новой боли, в голове билась только одна мысль — я не сдамся.

ХХ