Сильнее жизни

Свет в глазах померк, и мне показалось, что я умираю. В тот первый раз, когда мы были вместе, он был нежен и терпелив, опасаясь мне навредить. Но сегодня все изменилось. В какой-то момент для меня перестало быть важным, что я отдаюсь полукровке. Отдаюсь добровольно, получая удовольствие от соития. Что со мной не так? Могла ли я подумать, что по собственной воле займусь любовью с демоном, которому не доверяю. Который, возможно, однажды станет причиной моей смерти. Что это? Глупость? Похоть? Или то, в чем я боюсь признаться даже самой себе?

Несколько демонов возникли, словно из ниоткуда. Разделившись, они осмотрели дом, и, убедившись, что он пуст, замерли перед кабинетом Валара.

— Стойте, — раздался голос внезапно появившегося Родгара.

— Но мессир! — возразил один из высших, которого Данталион назначил главным, — ваш отец приказал убедиться, что они не скрываются здесь и взять их след.

— Это ловушка, — грубо пояснил Родгар, стараясь не показывать демонам то, как он разочарован решением Данталиона.

— Мы выполняем приказ, — повысил голос главный. Вмешательство сына главы клана вызвало его недовольство — это был шанс повысить в клане свой статус, а, возможно, стать правой рукой Данталиона. Особенно теперь, когда его сын впал в немилость.

Главный толкнул дверь, и в сопровождении нескольких демонов вошел в кабинет полукровки. В тот самый миг дверь с жутким грохотом захлопнулась, отрезая Родгара от остальных. Послышались крики боли и ужаса, почти заглушаемые завыванием ветра. Бросив взгляд на сильно побледневшего демона, не вошедшего с остальными, Родгар насмешливо сказал:

— Тебе лучше исчезнуть. И чем быстрее, тем лучше.

Глядя вслед испарившемуся храбрецу, Палач почувствовал, как пол и стены содрогнулись, из-за запертой двери потянуло холодом, через несколько секунд стало трудно дышать. Более легкие предметы, стоящие в коридоре, упали со своих мест, и покатились по полу. Сама дверь затрещала, и Родгар понял, что еще мгновение, и ее сорвет с петель. Уже начав перемещаться, он обернулся на грохот, успев увидеть бушующий в кабинете смерч. Он рос, поглощая все, что попадалось ему на пути.

— Что же, полукровка, теперь мне известно, чьей ты крови, — удовлетворенно подумал Палач.

Ему не нужно было скрываться, чтобы эти двое не смогли его заметить. Увлеченные собой, они бы никогда не моги почувствовать его присутствия рядом. Никто не мог его видеть, пока он сам этого не пожелает. Глядя на сияющее от любви и страсти лицо женщины, он лишь вздохнул, слегка нахмурив брови.

— Что же, Аурелия, наша девочка сделала неудачный выбор.

— Не смей! — в метре от него возникло слабое сияние, в котором с трудом можно было угадать женскую фигуру, — остановись, пока не поздно!

— Увы, мой ангел, твоя дочь слишком похожа на тебя. В свое время ты тоже ошиблась, и смотри, к чему это привело.

— Пощади ее, прошу!

— Увы! Я бессилен что-то изменить, — Люцифер устремил взгляд на сгусток света, в котором даже он не смог бы разобрать прекрасные черты своей собеседницы, — у тебя был шанс облегчить ее страдания. Но ты предпочла бегство.

— Я тебе не позволю! — ее звенящий от боли и ярости голос снова отвлек Падшего от созерцания любовников.

— Для этого тебе придется воскреснуть, — мягко сказал Люцифер, подходя к сиянию. Проведя рукой по границе света, он отдернул ее, словно обжегшись, — но это невозможно.

Был вечер, когда Валар перенес меня в свой новый дом. Чем-то он напоминал мне наше укрытие в заснеженных горах, хотя, пройдя по нему, я поняла, что он куда лучше приспособлен для жилья.

Внеся меня в комнату, полукровка положил меня на кровать, а сам отошел к окну. Я видела, что он злится, и не понимала причины. Возможно, он все еще не может забыть мой побег, но в таком случае, его нельзя пускать к Глебу. Охотник не в том состоянии, чтобы выжить после очередного столкновения с рассерженным демоном.

— Валар, что происходит? — поморщившись, я слегка привстала. Было ощущение, словно я попала под каток: ломило все тело, руки, плечи и бедра были покрыты, начавшими наливаться синяками. Но почему-то это меня совершенно не беспокоило. То, что произошло в лесу, было невероятно. Не ожидала, что мне когда-либо придется испытать подобное.

— Валар! — уже тише повторила я, подходя к нему. Он напрягся, посмотрев на меня. В его взгляде было столько гнева, боли и отчаяния, что я отвернулась.

— Совсем недавно ты назвала меня Андресом, — бесстрастно напомнил он, — в первый раз.

— Думаю, это логично, после всего, — я почувствовала, что отчаянно краснею.

— Я едва тебя не убил, — внезапно охрипшим голосом сказал он, — мне было трудно сдержаться.

— Но я все еще жива!