Сильнейшие

Мальчик увидел огромные желтые глазищи, заорал от страха и бросился бежать — и откуда силы взялись! Ему казалось, что любой, кто появился среди этой жуткой чащи, непременно накинется на него и сожрет. Бежал, не разбирая, куда, ветки хлестали по всему телу, лианы хватали за плечи и норовили спутать ноги. Зато согрелся немного. Стоило остановиться, перевести дыхание — появлялась та же любопытная мордочка, то ли на самом деле, то ли чудилось. Тогда мальчик шарахался в сторону и снова несся по лесу, не жалея ног, не соображая. Он прорывался через кусты, через тугие паучьи сети, скатывался в маленькие овражки…

В конце концов кончились силы — упал на землю, заслоняя голову руками. Почувствовал, что лежит на чем-то ровном, открыл один глаз, потом другой. Под мальчиком была дорога — сухая, глинистая, но довольно широкая. Насмешливое прищелкиванье не прекращалось, и в него вплелся стук копыт — совсем рядом.

Он поднял голову. Стук копыт сухими каплями, голоса. Он понял: всадники — люди…

Мальчик ощутил одновременно радость и страх. В его жизни было всего четыре человека — от них он не видел особого добра, хоть и зла не видел. Но по случайно оброненным фразам догадывался, как ужасно одни люди обращаются с другими. Тем паче с беспомощными, найденными вот так на дороге. Однако лес — это еще хуже. Там были чудовища — видимые и невидимые, желтоглазые, смеющиеся над ним, а еще были огромные пауки, хищные ящерицы, энихи и привидения.

Скоро увидел всадников. Верховые животные, лохматые, с узкой мордой и длинной шеей… он не знал про таких зверей. Зато люди, несомненно, были людьми… приближались восемь или десять человек, приближались, пока он лежал без сил и думал, остаться тут или попробовать уползти, скрыться в кустах. Слышался чей-то звонкий смех, голоса. Оборвались — его заметили.

Он поднялся с трудом, покачиваясь, растерянно оглядывая всадников.

Люди. Одетые в обычные штаны и распахнутые на груди безрукавки, словно не чувствуют холода; на шее широкие ожерелья побогаче и победнее. А эльо-дани и его слуги носили поверх штанов недлинные туники, и порой, когда было прохладно, набрасывали накидки-шионте…

Впереди ехали двое — человек еще молодой, с собранными в хвост черными волосами и резким недобрым лицом, словно из твердого дерева выточенным; лицо второго всадника было наполовину скрыто широкой полупрозрачной тканью, оттенком похожей на рассветные облака — складки ткани спускались на плечи.

— Эсса! — удивленно произнес второй грудным голосом. Похоже, человек этот был заметно младше первого всадника.

Мальчик молча смотрел на незнакомцев, невольно делая мелкие шажки к краю дороги. Заговаривать первым не следовало, но не удержался:

— Простите, эн-эльо, где я?

— Да нет, полукровка, — не отвечая, отозвался молодой человек. На нем не было ожерелья — только тяжелый с виду браслет у локтя. — Рыжий, и черты… Но их крысенок, судя по говору и штанам. Что этой твари понадобилось тут? Переговоры закончены.

Речь его несколько отличалась от привычной подростку — но понятной была вполне. А еще мальчишка заметил — хоть и сумерки приближались — что глаза у незнакомца янтарные, яркие настолько, что чуть ли не светятся. Взгляд хозяина, раздраженного появлением сора на чисто выметенном полу — кто посмел? Человек двинул везущего его зверя на мальчика.

Подросток отскочил в сторону, вскрикнув.

— Стоять!

Мальчик застыл, от испуга дыша прерывисто.

— Кто ты и откуда?

— Башня, старая… там, — найденыш ткнул пальцем куда то позади себя, — или не там… я не помню где, эльо…. я шел долго… — голос получился ломким, высоким.

Шорох прополз по верхушкам деревьев — словно лес посмеивался недоверчиво.

— И куда же? Зачем?

— Не знаю… я просто шел… заблудился.

— Не помнишь, значит. Конечно, такой дурачок, — почти ласково прищурился всадник. — Заблудился? И ты шел один, выжил в лесу? — и, неожиданно резко: — И северное посольство не встретил на этой дороге?

— Нет… Я не знаю, о чем ты говоришь… — мальчик вздрогнул, как от удара, растерянно оглядел остальных.

— Я помогу понять.

Подчиняясь его знаку, один из всадников спрыгнул с седла и шагнул к подростку, крепко ухватил за плечо.

— Но я не вру! — от ужаса голос мальчишки сорвался. — Я не могу… я не знаю, что сделать!

Пальцы больно впились в его плечо — мальчик пискнул, словно зверек в ловушке.

— Что за башня? — спокойно спросил человек с янтарными глазами.

— На той стороне реки. Я жил там.

— Один? — издевка была столь откровенной, что мальчик подумал — а стоит ли отвечать? Кажется, ни одному его слову не верят.

— Къятта, оставь! — тон подъехавшего ближе спутника был веселым. — Он весь мокрый, и в паутине… ну и вид…

Он рассмеялся.

— Кто ты, чучело?

— Я не чучело, эльо, я ведь живой, — сказал мальчик растерянно, вспомнив, как дани порой набивал сердцевинкой ватного дерева шкурки мелкого зверья, и те становились совсем как настоящие.