Сильное лекарство

Он начал с силой вбиваться в Джона, быстро понимая, что таким образом всё не продлится очень долго. Кэмерон уже чувствовал покалывающий жар, поднимающийся от яиц к основанию позвоночника, но продолжал жёсткий темп. Стонов нужды и всхлипываний, которые он вытягивал из Джона, было практически достаточно, чтобы свести его с ума.

Джона двигал бёдрами в такт толчкам Кэма, просто слегка потираясь о простынь, хоть и не сильно спешил кончить.

Кэмерон прижался своим вспотевшим лбом между лопаток Джона.

— Чёрт, Джона. В тебе так хорошо.

Не в силах ответить, Джона просто дёргал головой назад и вперёд, уткнувшись лицом в подушку, прося о большем. По спине Кэмерона стекал пот, пока он двигал бёдрами, давая Джона всё, что мог. Он хотел, чтобы это продолжалось вечно — он мог жить здесь, соединившись с Джона — но его яйца быстро напряглись, и оргазм накатил сюрпризом. С болезненным стоном, он замер и кончил в Джона.

Мужчина под ним весь дрожал, но всё ещё тёрся бёдрами о кровать. Это не было необычно; Джона любил тянуть свой оргазм как можно дольше. Кэмерон осторожно вышел из него и упал на спину. Быстро стащив презерватив, Кэмерон завязал его и бросил... куда-то. Они могли найти его позже. Кэмерон просунул правую руку под грудь Джона и притянул его ближе, переворачивая так, чтобы Джона практически лёг спиной сверху на него.

Боже, какую он представлял картину. Блестящая кожа и гладкие мышцы. Его толстый член гордо стоял торчком, пока он рассеянно толкался в воздух. Он был таким распутным и прекрасным, что член Кэмерона действительно сделал слабую попытку вернуться в игру. «Не сейчас, приятель. Очередь Джона».

Кэм обвил Джона руками, и Джона откинул голову на плечо Кэма. Левой рукой Кэмерон одной хваткой взялся за основание члена Джона и за его яйца, осторожно сжимая. Его правая рука схватилась за ствол Джона и рьяно двигалась. Джона громко простонал и толкнулся в руки Кэма.

Отпустив основание члена Джона, Кэм скользнул рукой вверх по выгибающейся груди Джона, чтобы дёрнуть его соски. В это же время он ускорил движения по члену Джона, крепче сжимая пальцы и слегка подкручивая головку. С каждым разом тело Джона гналось за его рукой, натянувшись как струна, пока он стонал в шею Кэма.

Пресс и бёдра Джона содрогались, пока эрекция напрягалась всё больше и становилась горячее в руке Кэмерона.

— О боже. Кэм... Кэм... Кэм! — член Джона сжался в его руке, и между пальцев потекла горячая жидкость, помогая легче двигаться, пока Джона не стал слишком чувствительным для прикосновений.

Джона лежал сверху на Кэмероне, его грудь тяжело вздымалась, и он дышал как пациент с эмфиземой, пока руки Кэма не начали затекать. Он осторожно вылез из-под Джона, который сразу же закрыл лицо руками.

— Чёрт... Это было... Я не знаю, что это было. Я никогда не кончал так сильно.

Убрав руку с пути, Кэм прильнул и крепко его поцеловал.

— Я приму это как комплимент.

— Это он и был, — сказал Джона, смеясь.

Как бы Кэмерону ни хотелось остаться в кровати на весь день и нежиться в приятном ощущении после отличного секса, в этот день у них был плотный график. Он тяжело вздохнул, не желая напоминать Джона о том, что нужно сделать.

— Наверное, тебе следует принять душ. Я подготовлю машину, а затем схожу в душ после тебя. Нам нужно выезжать, если мы хотим вовремя успеть в Хэзелтон.

Джона поморщился, его улыбка потускнела, свет в глазах исчез. Кэмерон знал, что он уже в той тюрьме, в той комнате, сражается со своими кошмарами. Кэм мог только надеяться, что Джона достаточно сильный, чтобы пережить встречу с Ангусом в реальной жизни.

Глава 22

Поездка была тихой, Кэмерон будто чувствовал, что в мозгу Джона не осталось достаточно места, которое бы не занимал страх, чтобы поддерживать разговор. Очевидно, Джона сидел за рулём, но к тому времени, как они проехали Блэксберг, он сжимал руку Кэмерона так, будто это была последняя соломинка для утопающего человека.

Он чувствовал странное, новое ощущение из-за эффекта лекарств, но всё было не так, как он представлял изначально. Джона думал, что будет сонным, уставшим, со спутанными мыслями и заторможенной реакцией. Но нет, он чувствовал себя как всегда ясно. Только когда его мысли уплыли в сторону слушания и к перспективе того, что Ангус будет на другом конце зала, он почувствовал вмешательство лекарств.

Когда Джона чувствовал, что его сознание пытается отключиться, улететь, казалось, будто что-то ставило кирпичную стену перед этими мыслями, твёрдо удерживая его на месте. Это сбивало с толку — то, что он находился здесь и сейчас, когда расстройство стало чем-то вроде защитного механизма от более мучительных частей его воспоминаний.

И сегодня ему придётся столкнуться с ними лично. Открыть рот и заговорить, вести себя как умный, внятно выражающийся человек, а не как сумасшедший лунатик или травмированная жертва. Или, может быть, он позволит им увидеть все три стороны — покажет, что сотворил Ангус, так сказать. Это была ещё одна вещь, на которой лекарства не позволяли ему зациклиться.