Сильные души (ЛП)

Куинн целует меня в ответ, мягко прижимаясь своими губами к моим, когда я втягиваю ее губу в свой рот. Следующие несколько секунд мы оба пытаемся вложить в этот поцелуй все свои накопившиеся эмоции. Я прекрасно осознаю, что это может быть последний раз, когда я могу что-то ей дать, поэтому собираюсь убедиться, что она получила все, в чем нуждается.

Ее язык скользит сквозь мои приоткрытые губы, из моей груди выходит такой глубокий рев, который я сам не могу объяснить. Когда наши языки встречаются, мое тело сотрясается, будто сквозь меня пробегает заряд тока, и, естественно, лампа рядом с кроватью Куинн начинает мигать.

Ощущения ошеломляющие, и какая-то часть меня хочет проверить, насколько далеко я смогу зайти. Я не понимаю, почему у меня сейчас проявилась физическая реакция, какая была раньше, когда я был жив, но это дает мне надежду на то, что смогу продвинуться дальше.

Так же быстро, как эта мысль возникает в моей голове, что-то внутри меня говорит мне «нет», это дар. По какой-то причине мне была подарена возможность прикасаться и чувствовать Куинн, и я, определенно, не хочу испытывать свою судьбу.

Куинн, кажется, полностью потерялась в нашем поцелуе. Она обвила руки вокруг моей шеи, пытается прижаться ближе ко мне, а затем соскальзывает с края кровати, чтобы забраться ко мне на колени.

Н-да, мне семнадцать лет, и во мне все еще бушуют гормоны.

Ее дыхание все еще учащенное, когда мы, наконец, разрываем поцелуй. Риз стучит в ее дверь, но не открывает ее.

К счастью, я додумался закрыть ее прошлой ночью после того, как принес сюда Куинн. Все, что знает Риз, это что Куинн заперлась здесь, потому что хочет побыть одна.

— Я уезжаю на работу, Куинн, — говорит Риз через дверь. — Напиши, если тебе что-то понадобится. Эм возвращается поздно вечером, поэтому я хочу забрать его с пристани, и я вернусь, когда будет довольно поздно.

Услышав стук в дверь и голос Риз, Куинн отпрыгивает назад, тяжело дыша, и быстро садится на край кровати.

— Хорошо. Увидимся позже, — быстро отвечает она. Она смотрит на меня, ее ресницы подрагивают, пока она осторожно осматривает меня с ног до головы.

— Ты почувствовала это, Куинн? Почувствовала силу этой любви? Вот как ты можешь быть уверенной во всем. Это правда. Это происходит, и мне нужно, чтобы ты верила в меня, — снова приподнявшись на коленях, я обхватываю ладонями ее лицо и пытаюсь убедить еще раз, заправляя ее волосы за уши. — Ты чувствуешь мои прикосновения… Ты знаешь, это я, — большим пальцем я потираю ее щеку. — Разве не видишь… только ты можешь меня чувствовать, только ты можешь меня видеть потому, что только ты была создана для меня.

Она закрывает глаза и кладет голову мне на плечо. Я прижимаю свою ладонь к ее груди, туда, где бьется сердце, потом тяну ее руку к своей груди.

— Ничто никогда не изменит этого.

Куинн снова плачет, но все же на ее лице мелькает мягкая улыбка.

— Ты мне веришь?

Она кивает, закрывая глаза. Я понимаю, что она растеряна, но также замечаю и надежду. Наконец, она по-настоящему начала слышать каждое слово, которое я ей говорю. Я только надеюсь, она поверит, что это правда.

— Как думаешь, есть еще другие, такие, как мы, которые просто об этом не знают? — спрашивает Куинн, откидываясь спиной на кровать и глядя в потолок.

— Думаю, да.

Я передвигаюсь, чтобы лечь рядом с ней, притягивая ее так, чтобы она могла положить голову мне на грудь. Я вижу, что она все еще уставшая, и надеюсь, что она снова уснет. Если она заснет, то будет видеть сны, а если она будет видеть сны, то я смогу показать ей, что все это значит на самом деле.

— Помнишь, в средней школе мы читали ту историю о греческих мифах? — она кивает, и я продолжаю: — Помнишь, они верили в людей, которые были созданы с четырьмя руками, четырьмя ногами и четырьмя глазами? И Зевс верил в то, что они обладают особой силой, и опасался их. Поэтому он разрубил из всех пополам и отправил на поиски другой своей половинки. Думаю, именно оттуда все это и произошло, или, по крайней мере, взяло свое начало, но я не совсем уверен. Я точно знаю, что это передается по наследству, и только в определенных семьях. Как мои родители, они оба сильные души.

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, наши тела настолько близко друг к другу, я чувствую, будто она часть меня самого.

— И твоя мама видит твоего отца?

— Когда отец чувствует, что мама нуждается в нем, то он тут же оказывается рядом с ней в том виде, какой для этого требуется. Что самое безумное, с момента аварии я тоже вижу его.

Куинн смотрит на меня удивленно.

— Правда? А ты видишь моих родителей?

— Нет… прости. Не вижу. Я вижу только своего отца, — мне грустно говорить ей об этом.

Какое-то время она молчит, положив голову обратно мне на грудь. Затем она спрашивает меня:

— Из-за этого она до сих пор одна?

Я пожимаю плечами.

— Нет, не думаю, что дело в этом. Думаю, когда отец умер, силу, чтобы продолжать держаться, она нашла для того, чтобы вырастить меня… это было ее предназначением.

— Но сейчас ты ушел…