Сильные мести не жаждут

Не могу понять, кому объявлена благодарность. Личному составу моего батальона? Но ведь мы же… опоздали с началом атаки. Может, соседям? В наступлении на завод «Баррикады» принимает участие вся танковая бригада. У каждого батальона своя радиоволна, свои позывные. Получается, что комбриг поздравляет с победой все-таки нас, наш батальон. Очевидно, получили благодарность за успешно проведенный бой и другие батальоны, и вместе с ними стрелки, минометчики. Но нас-то отметили как героев!..

Я открываю башенный люк, соскакиваю на землю. То же делает и капитан Мартехов, идет мне навстречу. Его глаза лучатся доброй улыбкой. Докладывает: рота вышла на левый фланг завода «Баррикады», потерь в людях и технике не имеет… Вскоре из-за руин появляется Горчинский. Устало подбрасывает руку к шлему, кратко сообщает: рота выполнила боевую задачу, одна машина выведена из строя, из ее экипажа двое ранены, отправлены в медсанбат.

В этот момент появляется стрелок-радист, громко сообщает: «Товарищ старший лейтенант, вас на КП бригады! Срочно!»

Значит, Невжинский все знает. Будет разговор. Крепкий!

Ну что ж, пусть командиры рот пока подождут. Вернусь с КП, получат свое за непослушание!

На попутной санитарной машине еду на вызов, вхожу в тесный блиндаж. Чадит лампа из снарядной гильзы. Полковник Невжинский и еще несколько командиров сидят за дощатым столом, пьют чай из металлических кружек. Увидев меня, полковник улыбается, приглашает к столу:

— Выпей чайку, согрейся.

Я не сразу принимаю приглашение. Некоторое время стою, хмуро глядя на сидящих командиров. Думаю, что они, видимо, еще не знают о случившемся: ни Невжинский, ни начштаба Утехин, ни капитан из СМЕРШа. Этот капитан сразу меня настораживает. Глядит сумрачно. Неужели пронюхал! Быстро записывает что-то в тетрадь. Потом, отложив ее в сторону, подходит ко мне и спрашивает:

— Ну, как воевал, старший лейтенант? — В вопросе вроде бы нотки недоверия. — Какие имеете претензии?

Да, ясно, он слышал все по рации. Знает, что командиры рот не выполнили мою команду к атаке… Я молчу. Оп смотрит, ждет. И вдруг слегка улыбнулся. И Невжинский смотрит на меня с улыбкой. Тогда я решаюсь: «Никаких претензий у меня нет!» Невжинский совсем ободрился:

— Спасибо, сынок!.. Садись, пей чай. — Он тепло пожимает мне руку. — Мы уже проверили, почему командиры рот не сразу откликнулись на твое приказание. В радиокарте были перепутаны цифры, вместо нуля вписана девятка. Ты поступил правильно: первым пошел на минное поле… — Невжинский повернулся к начальнику штаба, голос его прозвучал строго: — Оформляй на отличившихся к награде, Виталий Петрович. А за неряшливость в составлении радиокарт придется кое-кого взгреть! Война!

Его лицо сделалось вроде печальным. Но уже в следующее мгновение он потянулся к своей алюминиевой кружке и, осторожно прихлебывая кипяток, тихо проговорил:

— А вообще, спасибо тебе, комбат. Теперь ты наш, сталинградец.