Сильные женщины

К этому времени Блаватская поселилась в Лондоне, где основала Ложу Блаватской Лондонского теософического общества, члены которой обязались посвятить себя теософским исследованиям. Здесь Блаватская начала выпускать журнал Lucifer – из-за названия журнала ей пришлось выдержать целую войну с ортодоксальными христианами, обвинявшими ее чуть не в сатанизме. «Что вы на меня напали за то, что я свой журнал Люцифером назвала? – писала она. – Это прекрасное название. Lux, Lucis – свет; ferre – носить: «Носитель света» – чего же лучше?.. Это только благодаря мильтоновскому «Потерянному раю» Lucifer стал синонимом падшего духа. Первым честным делом моего журнала будет снять поклеп недоразумения с этого имени, которым древние христиане называли Христа. Эасфорос – греков, Люцифер – римлян, ведь это название звезды утра, провозвестницы яркого света солнечного. Разве сам Христос не сказал о себе: «Я, Иисус, звезда утренняя» («Откров. Св. Иоанна XXI I ст. 16)?.. Пусть и журнал наш будет, как бледная, чистая звезда зари предвещать яркий рассвет правды – слияние всех толкований по букве, в единый, по духу, свет истины».

Одной из самых ярых сторонниц Блаватской в этот период стала Анни Безант, женщина весьма примечательная. Когда-то вышедшая замуж за священника, она довольно быстро разочаровалась и в муже, и в религии, став воинствующей атеисткой, а также социалисткой и суфражисткой. Познакомившись с Блаватской и ее учением, Анни воспылала к ней таким уважением и любовью, что историю ее обращения в теософы использовали в своих проповедях даже священники, приводя ее в пример внезапного обретения веры. Она верно служила Елене Петровне в последние годы, когда здоровье Блаватской требовало к себе много внимания – которого сама она, тем не менее, никогда ему не уделяла, тратя все силы на написание трудов по теософии. В 1889 году вышли «Ключ к теософии» и «Голос Безмолвия», куда вошли переводы избранных отрывков сакральных тибетских текстов, было опубликовано множество статей в самых разных журналах. Несмотря на совершенно расстроенное здоровье, Блаватская работала по двенадцать часов, а потом принимала посетителей и вела заседания Общества.

В 1890 году штаб-квартира Общества переехала на Авеню-роуд, 19. Дом был просторный и очень красивый, однако Блаватская, входя в него, заявила, что не проживет здесь долго: в номере не было ее любимой цифры, священного оккультного числа – семерки. «Отсюда меня понесут на сожжение», – заявила она, добавив, впрочем, что ничуть не опечалена этим: «Я ведь и не считаю смерть несчастьем! Страдая, как я, можно ли считать освобождение от тела – несчастием? Окунуться в бестелесный покой, в блаженную Нирвану – что может быть желанней?»

Елена Петровна Блаватская освободилась от тела 8 мая 1891 года: по свидетельствам ее близких, она умерла сидя в кресле, во время работы над третьим томом «Тайной доктрины». Книга была закончена верной Анни Безант.

Согласно завещанию, тело Блаватской было сожжено, а пепел разделен между тремя центрами теософии: части его покоятся в Лондоне, Нью-Йорке и Адьяре. И поныне день ее смерти отмечается ее сторонниками как День Белого Лотоса.

Елена Рерих Вдохновительница

Она росла в то время, когда женщины боролись за право самостоятельно идти по жизни: самим принимать решения, жить в одиночку, самим заботиться о себе. Но она выбрала другой путь: Елена Рерих прошла по жизни рядом с мужем, не просто держась за его руку, но помогая, вдохновляя и дополняя его. Недаром Николай Рерих писал о ней: «Она прозревала на всех путях наших. Нашла водительство и укрепила путь наш».

Елена Ивановна Шапошникова принадлежала к славному роду: через мать, урожденную Екатерину Васильевну Голенищеву-Кутузову, она состояла в родстве и с прославленным фельдмаршалом Михаилом Илларионовичем, родным братом ее прадеда, с поэтом Арсением Аркадьевичем Голенищевым-Кутузовым и композитором Модестом Петровичем Мусоргским, приходившимся Екатерине Васильевне двоюродным братом. Отец Елены, известный архитектор Иван Иванович Шапошников, вел свой род из Прибалтики: по преданию, его прадед, бургомистр Риги, преподнес Петру Первому роскошно украшенную шапку – и в благодарность получил приглашение перейти на службу в Россию и памятную фамилию Шапошников. Как вспоминала Елена Ивановна, ее отец мечтал стать военным либо художником, но по настоянию матери выучился на архитектора.