Силовой вариант ч. 2(СИ)

Этот хлеб… Даже в нем — разница.

Американцы думают об удобстве. О человеке, который будет с этим соприкасаться, который будет это есть. Им не все равно.

В то же время у нас — каждый как будто хочет сделать как можно хуже, отомстить другому, который будет пользоваться этим, есть это — за свою нищету, убогость, неустроенность. Каждый — словно хочет вложить все свое недовольство в то, что он делает.

В этом — весь Советский Союз, весь совок. У нас есть нормальные ракеты, но нет нормальных машин. У нас рядом с космодромом, с ракетной частью — месят вековую непролазную грязь убогие колхозные грузовики. И все ревут лозунги, выходя седьмого на демонстрацию, а приходя домой — нажираются колбасой из праздничного продуктового набора и напиваются вдрызг выброшенной в продажу перед праздниками водкой.

И это он предал? И это то, что он должен оберегать от американцев? И это то, против чего мы воевали? Господи… да если поехать сейчас в ФРГ, а потом вернуться в Москву — то еще непонятно, кто победитель, а кто побежденный. Мы воевали за то, чтобы стоять в очередях, давиться пельменями в пивнушках и вместо настоящего немецкого пива — пить жидкую мочу, которую продают под видом Жигулевского и разливают в трехлитровые банки, потому что пиво есть, а тары под него нету…

В последний момент — генерал Телятников поднял голову, почувствовав неладное. Но ракета комплекса Рельеф — она хоть и дозвуковая, но все же летит на цель с солидной скоростью. И что не говори — пусть у СССР до сих пор не было нормальных автомобилей — но вот ракеты были…

Мэриленд, сельская местность Конец июня 1988 года

Гас Авратакис ехал в какой-то машине. В машине без окон, без сидений, скорее всего — это был какой-то фургон. Мотор гудел, они ехали по каким-то улицам — останавливались и снова ехали, шум мотора изменялся. Каждый толчок отзывался болью в теле, было такое ощущение, что его долго и изощренно пинали…

Мысли шевелились медленно, гул мотора вызывал головную боль.

КГБ. Его похитило КГБ.

Он знал, что это невозможно — но это было так. КГБ — не рискнет совершить открытую антиамериканскую акцию прямо в центре Вашингтона, они хорошо понимают, чем это может обернуться для сотрудников их посольства и для людей, подозреваемых в сборе развединформации. Но когда-то совсем недавно — они никак не думали, что русские перебьют половину собственного КГБ и устроят государственный переворот. Однако же — устроили. Это даже не русские, в том, обычном смысле слова. Это сталинисты… чертовы отморозки, способные на все.

Гас Авратакис попробовал сесть. Сначала ему это удалось, но сильный толчок… очевидно, машина попала колесом в какую-то яму — бросил его обратно на пол. После второй попытки — он сел и прислонился спиной к стенке кузова.

Голова просто раскалывалась…

Так… какого хрена… Какого хрена он так одет?

Пистолет. Возможно, у него есть пистолет. Или какое-то другое оружие. Так он — хотя бы что-то сможет сделать. Или — что-то, чем он сможет вскрыть замок дверцы фургона изнутри. Пусть полиция разбирается…

Сколько времени его уже возят? Сколько часов… или дней назад его похитили?

После того, как его вырубили — прямо в здании Пентагона — он пришел в себя в какой-то комнате. Обитой мягким материалом и с лампочкой за толстым стеклом. Это была психушка.

Его кормили, передавая еду и воду через кормушку. У него была кровать и был толчок. И больше ничего не было — кроме бесконечно тянущегося времени. Именно в таких местах понимаешь, что время бесконечно…

Он сунулся в карман, в одном из них он обнаружил мелочь, немного бумажных денег, свой пропуск в ЦРУ — пластиковую карточку без фотографии. В другом кармане он обнаружил еще деньги, ключи от машины, права и какую-то яркую карточку. Тупо уставился на нее, пытаясь понять, какого хрена она ему была нужна.

Машина свернула куда-то. Начало трясти сильнее, намного сильнее. Видимо — ехали где-то по сельской местности.

Форт Ливенуорт? [50]

Гас Авратакис пополз к кабине машины. Доползя, забарабанил кулаком… забарабанил, это, конечно, сильно сказано.

— Долбанные козлы!

Никто, конечно же, не отозвался…

Так, они ехали еще минут двадцать, как минимум, потом машина свернула куда-то, ее еще раз тряхнула как будто она переезжала через придорожную канаву и остановилась. Все, что смог сделать Гас Авратакис — это перевернуться на живот, зажать в кулаке ключи от машины, превратив их в некое подобие ударного оружия.

Машинка остановилась.

Сейчас…

Щелкнул замок — он открывался только снаружи. Дверь с металлическим лязгом отъехала в сторону, мощный луч фонаря ослепил его.

— Мистер Авратакис. Не делайте глупостей, директор Уэбстер поручил нам привезти вас сюда…