Силуэт в сумерках

Я отказываться не стала. Во-первых, ещё не остывшие пироги пахли очень соблазнительно. Во-вторых, никогда не любила есть в темноте, а свет нам включать нельзя, не то попадёмся бдительной соседке.

— Так что ты там говорил про машину? — спросила я, устроившись на диване.

— Будет машина, — уверенно ответил Рейн, вручая мне горячую чашку.

— А после кладбища куда поедем?

— Не знаю, — озадачил меня Рейн. — Сюда возвращаться точно не стоит. Можно в дом няни. Его Декар уже проверял, вряд ли второй раз полезет. Но это зависит от того, что мы узнаем.

— Каким образом?

— Что, прости?

Я прожевала пирожок, запила кофе и повторила более внятно:

— Каким образом зависит? Мы же не поедем допрашивать посредника?

— Посмотрим, — окончательно удивил меня Рейн.

— Ты вот сейчас серьёзно? — уточнила я, разворачиваясь к нему.

Рейн коротко кивнул, прихлёбывая кофе. Я потрясённо развела руками, чуть не облив свой плед. По мне подобное заявление было слишком... самоуверенным. Где-то близко граничащим с безумием, можно сказать. Если только...

— Ты догадываешься, кто мог быть посредником.

— Догадываюсь — не совсем то слово. Подозреваю.

— Карл? — без обиняков спросила я.

Рейн кивнул, чуть заметно скривившись.

— Тогда, — твёрдо сказала я, — это вдвойне плохая идея.

— Я же говорю — посмотрим.

Я только вздохнула, допивая кофе. По мне момент для личных разборок был самый неподходящий. Если Орено в самом деле со всем этим связан — а это почти наверняка так и есть, иначе зачем бы ему было рассказывать мне сказку про ссору — он отлично понимает, что рано или поздно до него доберутся. Значит, готов к такому раскладу. И в лучшем случае дело закончится в полиции.

— Давай не будем торопиться, — попросила я, устраиваясь в углу дивана и кутаясь в плед поплотнее.

— Конечно, не будем.

Устроившись в подушках, я сама не заметила, как пригрелась и задремала. Проснулась от звонка будильника на телефоне. Успело окончательно стемнеть и порядком похолодать. От одной мысли, что придётся выбираться из тёплого кокона и куда-то идти, стало скучно и противно.

— Кофе?

Я кивнула, протирая глаза. Поразмыслила и тоже направилась на кухню. Не хотелось одной сидеть впотьмах. Страшно больше не было, но всё равно ведь вставать придётся.

— Доедем до вокзала, там пересядем на машину, — сообщил Рейн, включив чайник, и без перехода поинтересовался: — Ты веришь этому Сантеру?

— Наверное, — растерянно ответила я. — А что, боишься, что сдаст?

— Нет. Кто знает, что вы знакомы?

— Амира. Знала.

— А ещё?

— Вроде, больше никто, — ответила я после некоторых раздумий.

— Может, тебе стоит остаться у него на некоторое время?

— Хочешь от меня избавиться? — хмыкнула я, усаживаясь на табуретку.

— Хочу, чтобы ты была в безопасности, — совершенно серьёзно ответил Рейн.

— А с ним будет безопаснее? — скептически уточнила я.

— Его не разыскивает полиция с намерением взять живым или мёртвым.

— Подумаю, — тихо ответила я.

До автобусной остановки мы шли молча, размышляя каждый о своём. Лично я пыталась сообразить, стоит ли мне в самом деле отсидеться у Сантера. Определённый смысл в этом предложении был, конечно: там Декару будет трудно меня найти. Но оставаться одна я боялась. Точнее, боялась тут же сделать какую-то очередную неосторожную глупость.

Автобус пришёл быстро, на этот раз практически пустой. Я снова устроилась позади и сразу же закрыла глаза. Спать вроде и не хотелось, но раз делать всё равно было особо нечего, стоило отдохнуть лишний раз. Неизвестно, что произойдёт на кладбище. К тому же, туда ещё и добраться нужно.

Уснула я довольно быстро, и снилась мне всю дорогу какая-то ерунда. Сначала память услужливо подсунула воспоминание о первом магическом успехе Сантера, успехе, к слову, довольно сомнительном. Поднять покойничка тогда удалось, а вот подчинить нормально — нет. В результате мы битый час носились за ним по могилам, а он удирал, корча нам рожи и демонстрируя всяческие неприличные жесты. Видимо, в том дедуле умер великий клоун. Правда, не припомню, чтобы было смешно.

Следующим номером программы стало воспоминание о том, как мы сдавали систему пассов на первом курсе. Честное слово, это был бы самый простой экзамен за всё время учёбы, если бы в какую-то светлую начальственную голову не взбрела мысль провести его в письменном виде. Подозреваю, что Лирс попросту поленился беседовать с каждым из пяти десятков студентов по отдельности.

Далеко не все студенты сообразили, что от них требуется словами описать положение кисти и пальцев. А может, народу просто слов не хватило, или они решили, что лучше один раз увидеть, чем полсотни раз читать, как это делается. Результат впечатлил весь универ. Работы особо талантливых художников пару недель висели на стенде рядом с расписанием, поднимая народу настроение по утрам. А экзамен Лирсу в итоге всё равно пришлось принимать традиционным способом: кто-то из отличившихся, обиженный дружным смехом над своим рисунком, нажаловался ректору, и тот напомнил профессору, что у нас всё-таки не академия художеств.