Силуэты

Только руководясь заветом Маркса, который он нам оставил в беседе с Либкнехтом, мы можем уяснить, что мог дать революции гениальный человек, подобный Гейне.

Гейне дал нам громадный арсенал отдельных аргументов, отдельных победоносных характеристик, виртуозный абрис развития общественной мысли в Германии. Гейне очень остро воспринимал революционную стихию и был иногда ее ярким выразителем, несмотря на то, что его подстерегала бездна пессимизма и бездна зубоскальства. И хотя он сам часто говорил о себе как о шуте, тем не менее он был замечательным борцом, временами оказывающим неоценимые услуги не только революции 1848 года, но и нашей революции.

Пушкин писал о себе:

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна.
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.

М. Гершензон^{167} пытался доказать, что это стихотворение имеет иронический смысл, что Пушкин смеялся над народом, который воображает, будто поэт боролся за него. Но Пушкин смеялся здесь только над такими людьми, как Гершензон, это их он называл глупцами. И вот, в параллель к «Памятнику» Пушкина, я прочту вам в хорошем русском переводе Михайлова^{168} «Enfant perdu»[14] Гейне. Эти стихи показывают, какое огромное значение придавал он социальной стороне своей поэтической деятельности.

На брошенном посту в войне свободы
Я тридцать лет стоял, как верный часовой.
Победы я не ждал, сражаясь годы,
Я знал, что целым не вернусь домой,
И день и ночь я бодрствовал, но спали
В палатке лагерной любезные друзья
И громким храпом тотчас пробуждали
Меня, едва хотел забыться я.
И страх ко мне порою подбирался
(Один дурак со страхом не знаком), —
Свист дерзких рифм мгновенно раздавался,
Я страхи гнал насмешливым стихом.
Да, я стоял, не ослабляя слуха:
Как только подползал опасный гад,
Я тотчас бил и в мерзостное брюхо
Без промаха вгонял ему заряд.
Весьма понятно было, что порою
И мерзкий гад удачно попадет
И также ранит. Я, увы, не скрою,
Что насмерть ранен. Кровь моя течет.
Вакантен пост. Израненное тело
Сменит в веках упорный, бодрый строй.
Я пал не побежден — оружье цело,
Со мною кончено, но не окончен бой!

Это чудесное стихотворение характеризует, как Гейне при всем разнообразии своей лирики и при огромном месте, которое занимало в его творчестве свободное отношение ко всему окружающему и к своему внутреннему миру, оценивал свою общественную роль, какое значение он придавал себе как поэту политическому. И мы имеем право сказать, что, венчая Гейне как одного из изумительнейших поэтов внутренней свободы, мы почтительно вводим его и в пантеон великих предшественников подлинной революции, то есть пролетарской революции, которую мы имеем высокую честь и счастье совершать.

ГЕТЕ И ЕГО ВРЕМЯ

Стенограмма доклада в Доме печати 22 марта 1932 г. к столетию со дня смерти Гёте. Первоначально опубликована в «Лит. наследстве» № 4–6 за 1934 г. Печатается по сборнику «Юбилеи» (1934).

…………………..

Развитие капитализма в XVII, XVIII и в начале XIX века, подъем буржуазии, вторжение этого нового класса на всемирную историческую арену с явным стремлением взять власть в свои руки вызвали ряд явлений не только экономического и политического характера, но и характера культурно-идеологического.