Силуэты снов (СИ)

— То есть ты хочешь сказать, что Катька умерла? — холодно отчеканил Юра.

— Не знаю! Не знаю!! — Олег отчаянно замотал головой и ударил кулаком дверь так, что чуть не сбил её с петель. — Не знаю!!! Я!.. Ничего!!.. Не знаю!!!..

Его сумасшедшие крики оборвались внезапно, он метнулся обратно в холл и изо всех сил захлопнул за собой дверь. Юрий закрыл лицо руками, постоял несколько секунд в наступившей тишине и, добравшись до столика, сел рядом с Зинченко.

— Мне не хотелось бы показаться жестоким, — начал Зинченко, — но впустую обнадёживать тебя было бы ещё более жестоко…

Юра оглянулся на него:

— Ну?

— Судя по тому, сколько крови было на мостовой, когда я нашёл Середу, тысяча против одного, что человек, потерявший эту кровь, умер.

— Может быть, эта кровь не только Катина…

Зинченко вздохнул и положил руку на плечо Юрия:

— Послушай меня… — снова мягко начал он. — Конечно, я не могу ничего утверждать, тем более если учесть, что в этом месте невозможно провести элементарную судебно‑медицинскую экспертизу… Если говорить о подробностях случившегося, то там не было второй жертвы… Я верю всему, что рассказал Олег. Конечно, его здорово потрепали, но поверь мне: с головой у него все в порядке.

— Да, я знаю, — процедил Юра и замолчал, задумавшись.

— Давай сделаем так, Орешин, — Зинченко поднялся на ноги и взял куртку с кресла. — Пока не стемнело, я доберусь до Кепы и попробую несколькими звонками расшевелить кое‑кого… Если кому‑то и выгодно похерить этот городок и оставить его в заложниках у маньяка, то я знаю нескольких парней наверху, которым не все равно.

— Если ты выйдешь не на тех, тебя сделают, — мрачно предупредил Юра. — По себе знаю, это место под особым покровительством.

— Руки у них коротки меня сделать. Пусть я взял отпуск, я помню, кто я такой, и какие мне даны полномочия. И они это помнят. Не знаю, чем ещё занимается окопавшийся здесь придурок, но это похлеще всего, что я видел до сих пор, — Зинченко раздражённо передёрнул плечами. — Взорвать бы эту махину к чертям! Вместе с её содержимым… Значит, договорились?

— Твои штурмовики тут не помогут. Его не взять внутри Рая.

— Значит, возьмём его в аду, — отозвался Зинченко. — Выманить можно кого угодно и откуда угодно. Только нужно узнать, чем. Вот вы тут пока и помозгуйте. Особенно меня интересует, ограничивается ли сфера влияния этого парня границами Сылве. Могут ли его прихвостни орудовать за пределами города? Если нет, то почему?

— Не забудь про серебро, — напомнил Юра, когда Зинченко уже взялся за ручку двери.

— Это, ей‑богу, смешно… — вздохнул Зинченко, и тут же поправился. — Извини меня, я не это хотел сказать.

Зинченко вышел. Юрий прижал сигарету, от которой остался один фильтр, к поверхности столика и затем смахнул ее на пол. Несколько секунд он сидел неподвижно, потом согнулся, накрыв голову сцепленными руками и простонал что‑то сквозь зубы.

Открылась дверь и вошёл Олег, в других, целых джинсах и чёрной майке. Он был уже спокоен, только разметавшиеся длинные волосы и кровь, проступившая сквозь повязку на руке, напоминали о его недавнем взрыве.

— Что дальше, Юрка? — он сел рядом с другом.

— Дальше вот что, — отозвался Юра, резко разогнувшись. — Ты помнишь наш разговор с Александром?

— Да, и что?

— Он говорил, что Катя очень нужна Извекову. Значит, он не мог убить её.

— И тем не менее, он сделал это.

— Стоп! — Юра нетерпеливо поднял руку. — Он не мог убить её… совсем.

Олег гневно нахмурился:

— Ты о чем, босс? Ты считаешь, что существование в таком же виде, в каком жил Сашка Извеков, это нормально? По‑твоему, это не значит, что мы её потеряли?!

— Мне все равно, кем она теперь будет, — ответил Юра.

— А мне нет! Превратить живую девчонку в мертвечину! Да я ему своими руками голову оторву!! — возмутился Олег. — Живой труп — это уже не Катеринка…

— Спокойно, старик. Сейчас мы с тобой…

Как ни старалась я удержать картину, злоба, отчаяние и острая жалость к себе и ребятам так подогрели меня, что изображение порвалось на глазах. Это было как безнадёжный кошмарный сон, когда просыпаешься в ледяном поту от собственного крика.

Кажется, я тоже кричала. Но проснуться мне было не суждено. С воплем я поднялась с кресла, пытаясь разглядеть в искажённой и искривлённой пока комнате моего ненавистного смертельного врага. Валерий лежал на софе бледный и неподвижный. Если бы он умер! Но увы! Он зашевелился и медленно встал на ноги.

Взглянув на меня, он поднял руку.

— Я предупреждал, что это будет трудно. Мне тоже досталось: так долго пропускать через себя навылет полноценный контакт…

— Что ты понимаешь про такие вещи, как «легко» и «трудно»? Ты же о меня ноги вытер!

Извеков пожал плечами. Разумеется, он не понимал, разве такому объяснишь что‑нибудь о чужих страданиях, если для него не существует неприятностей, кроме своей собственной физической боли…