Силуэты театрального прошлого. И. А. Всеволожской и его время

Реформа театров, предпринятая с 1882 года, не была неожиданностью для них. Она назревала уже с [18]70-х годов. Неудовольствие на постановку столичных театров высказывалось и в публике, и в прессе, и в высшем обществе, и при дворе, и, конечно, в среде самих артистов и части служащих лиц. Министр двора Александра II сам сознавал необходимость преобразований в этой области и предполагал провести реформу планомерно. Он хотел обосновать ее на предварительном систематическом изучении хода законодательства по соответствующим вопросам. С этой целью им была образована комиссия под председательством Деревицкого, оставившая ценный сборник материалов. Но вопросы текущей жизни, репертуара заслонили благие намерения министра. Существенным тормозом к улучшению дела явилась наличность во главе театрального управления фатальной для его судьбы фигуры барона Кистера, personae gratae при графе Адлерберге. Статс-секретарь Государя, контролер Министерства двора, директор Эрмитажа и заведывающий всеми театрами барон Кистер оказался в свое время «притчей во языцех» и в глазах публики, и в мнении людей, причастных к театральному делу. Будучи сам контролером, Кистер имел возможность действовать бесконтрольно как в затратах, так и в экономии и широко пользовался этой возможностью. В 1881 году при увольнении Кистера от службы, может быть, с ним поступили слишком сурово. Он был лишен звания статс-секретаря и оставлен без пенсии. В его деятельности были усмотрены некоторые корыстные поступки. Так, например, при упомянутой выше ревизии хозяйственной части выяснилось, что Кистер, скаредный вообще на расходы по гардеробу, покупал по большой цене очень дорогой бархат на платье французской артистки Дика-Пти, которая, по слухам, состояла в близких к директору отношениях. Платье это назначалось для роли в современной пьесе, и заготовление его, по существовавшим правилам, лежало на обязанности самой артистки. Удаление из Дирекции барона Кистера было, конечно, необходимо. Вред, приносимый им столичным театрам, при бесцеремонном пользовании всякого рода поборами, оказывался унизительным для репутации Дирекции, а злоупотребление экономией приводило театры в запущенное состояние. По назревшей рутине правительственное театральное дело в [18]70-х годах упорно скользило под гору. Но грянул гром – скончался Александр II, на престол вступил Александр III, а И. А. Всеволожской заменил в Дирекции театров барона Кистера.

Инициативу реформы театров немедленно же взял на себя просвещенный человек, исполненный благих намерений, – граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков. Траур после смерти Александра II и временное закрытие театров облегчили приступ к работам по планировке проектирования реформы.

Реформа художественной части разрабатывалась особой комиссией под председательством Всеволожского. Членами комиссии входили драматурги Островский, А. Потехин и Аверкиев, контролер Министерства двора Емельянов, управляющий театральным училищем Фролов, капельмейстер[88] Направник, а делопроизводителем состоял чиновник Министерства двора Ланге. Первое задание реформы преподано было директору театров непосредственно графом Воронцовым. Мне памятна виденная мною в руках Всеволожского небольшая собственноручная записка гр[афа] Воронцова, на которой были отмечены несколько пунктов, с перечислением желательных ближайших преобразований. К сожалению, в архиве Дирекции эта записка не сохранилась. Вообще надо отметить изумительную беспорядочность и бессистемность в работе сказанной комиссии. По-видимому, упомянутая записка гр[афа] Воронцова заменила дельную разработанную программу. Насколько помню, на записке отмечены были следующие вопросы: отказ Дирекции от привилегии зрелищ в столицах, отмена поспектакльной оплаты артистам в русской драматической труппе, пересмотр системы и норм авторского вознаграждения, устранение порядка рассмотрения пьес, принимаемых на сцену, и изменение системы вознаграждения по артистической части.

Всеволожской не обладал талантом административной распорядительности и не установил планомерности в работах комиссии. Драматурги командовали делом по личному их усмотрению. Кроме того, Всеволожской присутствовал не на всех заседаниях комиссии и зачастую уступал председательство в ней другим членам. Преимущественно художественно-литературный состав их не интересовался упорядочением работы. В комиссии преследовались преимущественно интересы работавших в ней авторов. Ко всему этому, как видно, делопроизводитель Ланге оказался довольно легкомысленным работником. Протоколы заседаний комиссии не сохранились, а может быть, и не велись, происходившие прения не оставили следов. Оформленными результатами трудов оказались лишь три акта: