Силуэты

Копать жизнь. Эта оговорка, по-моему, все-таки очень точна. Копать в данном случае лучше, чем «наблюдать», «видеть» или даже «вгрызаться».

А из туристской поездки в Италию он привез целую серию акварельных портретов итальянских партизан и борцов Сопротивления — красивых точных портретов, в которых за обликом пожилых людей угадывались образы людей молодых, полных энергии и сил парней и девушек, тридцать лет назад наводивших страх на отечественных фашистов и немецких оккупантов в горах Северной Италии.

Художнику трудно работать за пределами родины и родной среды. Пейзажи, натюрморты, жанровые сценки иное дело, все это можно разглядеть и в туристский бинокль. Но портреты иное. Надо иметь очень вдумчивый глаз, надо, по выражению Густы Фучиковой, «глубоко копать», чтобы передать характер и душу иноземного человека. В серии «Итальянские партизаны» Жукову это удалось. И такой взыскательный художник, как сенатор Карло Леви, очень гордящийся тем, что сам он сделал и, действительно, хорошо, проникновенно сделал портреты Твардовского и Эренбурга, этот художник-сенатор говорил мне:

— Жуков сделал то, что должны были сделать мы, итальянцы. Когда-то наши партизаны пели вашу песню «Катюша». Русский маэстро своими портретами отдал им долг.

С особой полнотой раскрывается глубокий гуманизм, жизнелюбие и доброе сердце художника в бесконечной серии «Дети», которую он пополнял до самого своего последнего дня. Кто-то когда-то сказал, что в отношениях к детям определяется истинная суть человека. Детская серия рисунков, акварелей, набросков — десятки листов картонов из этой серии определяют характер этого, такого жизнелюбивого мастера.

Он сам был отцом. Но, находясь, так сказать, при исполнении отцовских обязанностей, он тоже не расставался с карандашом и бумагой. Дети росли на его художнических глазах, и каждый этап их роста, начиная с самого нежного возраста, соответственно отражен в его работах, зарисовках, жанровых сценах, в портретах. Впрочем, это и не только две его дочери и сын. Не только его внуки, это и их товарищи, подружки, это вообще дети, и наши, советские, и те, которых художник наблюдал за рубежом, в дни своих многочисленных путешествий.

Его сюиту детства, отрочества, юности, слагавшуюся добрые тридцать лет, можно смотреть часами. Она излучает свет добра, человеколюбия, лучится юмором, согревает человеческим теплом. Бывало, придешь к нему в студию, оборудованную в просторной мансарде большого дома в центре Москвы, придешь усталый или в мрачном настроении, а он, увидев это, усадит на табурет и начнет поочередно класть на мольберт детские рисунки.

— А это мой внук. А? Хорош? Ничего не скажешь — мужчина… А это он ораторствует. Видишь, какой? А это, гляди-ка, на горшке. А как сидит-то, будто ученый или полководец. Какое значительное выражение лица. Так вот и кажется — встанет и произнесет речь… А тут мы питаемся. Что греха таить, любим поесть. Это у него в меня, в деда.

И так лист за листом. Зарисовка за зарисовкой, и просто физически ощущаешь, как развеивается хмурое настроение и проблемы, заботившие тебя, уже не кажутся неразрешимыми. Эх, думается мне, издать бы весь альбом этих детских рисунков и рекомендовать его для лечебниц, в качестве успокаивающего и исцеляющего лекарства. И в этих рисунках продолжает жить Жуков, добрый, веселый, жизнерадостный человек.

Но самое главное в его богатом и многообразном творчестве — это ленинская серия, приобретшая в стране такую известность и любовь. Еще с давних пор, на Калининском фронте, когда разговор заходил о его листах, посвященных Марксу и Энгельсу, говорил он, что заветная его мечта — воссоздать образ Владимира Ильича Ленина.

— Вот довоюем, воткнем красный флаг где-нибудь в центре Берлина, и возьмусь я за эту тему, как следует возьмусь.

И взялся. Отдался этой теме целиком. Жизнь его шла яркая, нелегкая. Создавал кадры военных художников вокруг студии, которую он бессменно возглавлял. По одному выбирал в массе творческой молодежи талантливых людей, тянущихся к армии, к флоту, к батальной теме. Учил, наставлял, показывал. Рисовал жизнь во всех ее проявлениях, иллюстрировал книги, писал портреты современников, рисовал детей и цветы, но при всем том в центре всех его художнических устремлений все время оставался образ вождя пролетарской революции.

Мы вместе с ним делали книгу «Наш Ленин», выступая в ней как полноправные соавторы. Для меня это была самая трудная книга из всех, какие я написал, занявшая, несмотря на свои скромные размеры, около трех лет работы и поисков. Жуков работал над этой темой без малого четверть века.