Сильванские луны

Танирэ тоже уехал домой, в свою деревню; удивительно, но господин Гедреф позволил ему взять с собой несколько книг из своей драгоценной библиотеки, а это ох как о многом говорило. Ларс тоже куда-то собирался, и, похоже, Лексию предстояло провести это лето в одиночестве. Рад на его месте вспомнил бы слова Брана и не упустил шанс отправиться исследовать страну, в которой ему волею судеб приходится жить, но Лексий не был ярым путешественником даже на Земле, а тут… Нет уж, спасибо, он сыт по горло чужими краями!

Он уже морально приготовился к скучному лету в столице, откуда разъехались все люди, которых он знает. Но в один прекрасный вечер, во время весьма романтичного ужина на двоих (и без того не больно-то людный дом сейчас совсем опустел, и гулкая столовая казалась пещерой), Ларс вдруг сказал:

– Лексий, ты извини, но я случайно подслушал ваш с Браном разговор.

Хорошо, что Лексий в тот момент не жевал, а то точно подавился бы. Многие из их с Браном разговоров уж точно не предназначались для чужих ушей.

– Услышал, что тебе некуда податься летом, – пояснил Халогаланд. – И по такому случаю у меня есть к тебе деловое предложение. Если ты, конечно, не собираешься благоразумно посвятить каникулы усердной учёбе…

У Лексия отлегло от сердца, и он снова задышал. Нельзя же так пугать!..

– Предложение? И какое же? – уточнил он, стараясь звучать беззаботно.

– Как ты относишься к обществу прекрасных и благородных дам?

Ах. Это было вполне в духе господина Халогаланда, амурные похождения которого отнюдь не ограничивались неофициальными визитами к придворным дамам через ограду. Лексий был наслышан о громких кутежах, на которых не было недостатка ни в выпивке, ни в женском обществе. Отпрыск знатного семейства определённо был не согласен тратить молодость даром. Что ж, такие могут себе позволить…

– В целом положительно, – осторожно сказал Лексий, гадая, в какое приключение его сейчас попытаются втянуть. Не угадал.

– Отлично! – бодро заявил Ларс. – Тогда почему бы тебе не погостить у меня на даче в компании моей матери и трёх сестёр? Или даже четырёх, если Авгу́сте удастся выкорчевать своего господина советника из-за письменного стола…

Такого сюжетного поворота Лексий точно не ожидал. Нет, он, конечно, знал, что у Ларса есть семья, он прочитал об этом ещё в «Генеалогии лучших людей», и к кому-то ведь господин Халогаланд ходил по выходным домой обедать, но… При всём уважении, образ этого болтливого и беспечного, хотя, конечно, безмерно обаятельного парня что-то не вязался с ролью нежного сына и брата. Тем более – брата аж четырёх девчонок. Лексий в своё время, сто лет назад, и с одной-то не справился…

– Я взял на себя смелость заранее поговорить со своими, – сообщил Ларс, не оставляя товарищу путей к отступлению, – они совсем не против. Ну же, соглашайся, будет весело! Уж точно веселее, чем в Урсуле, в летний зной этот город – сущий ночной кошмар…

Он весело усмехнулся.

– Если я ненароком уязвил твою фамильную риновскую гордость, то, пожалуйста, имей в виду, что я забочусь не о твоём благе, а о своём собственном. Ты нужен мне для тайных корыстных целей, – тут Ларс весьма талантливо состроил лицо заговорщика. – Я бесконечно люблю своё семейство, но ты уж мне поверь: если провести всё лето в компании одних женщин, недолго и свихнуться.

В этот момент Лексий, который всё это время пытался сообразить, как бы ему отказаться, никого не обидев, вдруг подумал: собственно, а почему бы и нет? В конце концов, он ведь не навязывался сам, и за эти полгода у него хватало поводов лишний раз осознать, что Ларс Оттар Халогаланд определённо ему нравится.

– Хорошо, – сказал он. – Поехали.

Ларс просиял.

– Решено, – постановил он. – Тогда собирайся. И не переживай, маме ты уже нравишься… Правда, есть опасность, что она попытается женить тебя на ком-нибудь из сестёр, ты как раз подходишь по возрасту, но я тебя в обиду не дам.

Тургенев и Толстой ничего не могли поделать с тем, что слово «дача» вызывало у Лексия ассоциации с агрофитнесом, прополкой бесконечной грядки морковки и армией комаров. Ему пришлось проделать несколько часов пути от города, чтобы наконец осознать, какая пропасть отделяет ту самую дачу Халогаландов от привычных ему шести соток. Последний отрезок дороги шёл сначала по лугу, потом по светлой кудрявой роще, и Ларс бесхитростно поведал, что всё вот это (ах да, и ещё озеро, его отсюда не видно) – владения его семьи. Лексий осмыслил услышанное и пришёл в ужас дважды: сначала – от социального неравенства (у некоторых ки-Ринов даже кота собственного нет, не то что озера!), потом – от мысли, что, будь у его матери столько земель, она бы заставила его вскопать их все под картошку…

– Я здесь вырос, – задумчиво сказал Ларс, когда их экипаж простучал по горбатому мостику через небольшую речушку. – В город мы переехали лет десять назад, после смерти отца. Мама так захотела, а её слово – закон, но всё равно иногда жаль…