Сильвия и Бруно

У колонки день и ночку
Молодое Порося
Всё сидело в одиночку,
Громким криком голося.

Этот славный Поросёнок
Как никто и никогда
Был визглив, а также звонок,
И сильна его беда.

— Как полагаете, Профессор, прозвучит гармонично? — спросил он, закончив второй куплет.

Профессор немного подумал.

— На мой взгляд, — сказал он в конце концов, — некоторые ноты звучат так, другие — этак, но я бы не сказал, что всё в целом звучит гармонично.

— Тогда я попробую ещё раз, — сказал Другой Профессор и принялся там и сям нажимать на клавиши. При этом он жужжал себе под нос, словно рассерженная муха.

— А как вам понравилось его пение? — спросил Профессор детей, понизив голос.

— Не то, чтобы красивое, — поколебавшись, ответила Сильвия.

— Крайне прегадкое, — сказал Бруно ничуть не колеблясь.

— Все крайности плохи, — очень серьёзно сказал Профессор. — Взять, к примеру, Трезвость: это очень хорошая вещь, если только предаваться ей умеренно: но если Трезвость доходит до крайности, получается один вред.

«Какой ещё вред?» — возник у меня в голове вопрос, но Бруно, как обычно, задал его за меня:

— А какой от Трезвости получается бред?

— А вот какой, — сказал Профессор. — Когда человек пьян (это, как ты понимаешь, одна крайность) он видит вместо одной вещи две. Но когда он крайне трезв (это будет другая крайность), то вместо двух вещей он видит одну. И то и другое положительно неудобно.

— А что значит «жительно неудобно»? — осмелился спросить Бруно.

— Это значит «неудобно для жизни», — поспешил влезть в разговор Другой Профессор. — Разницу между удобным и неудобным лучше всего показать на примере. Нужно только придумать какое-нибудь стихотворение, в котором встречались бы эти слова… Сейчас подумаю…

Тут Профессор не на шутку встревожился, даже схватился за голову.

— Если только позволить ему начать читать стихотворение, — прошептал он Сильвии, — он ни за что не закончит! Никогда!

— А он что, уже начинал читать стихотворение и не заканчивал его? — спросила Сильвия.

— Целых три раза, — ответил Профессор.

Бруно встал на цыпочки, чтобы дотянуться губами до Сильвиного уха.

— А что стало с теми тремя стихотворениями? — спросил он. — Другой Профессор всё ещё читает их?

— Тсс! — перебила Сильвия. — Другой Профессор что-то хочет сказать.

— Я прочту его очень быстро, — потупив глаза, пробубнил Другой Профессор печальным голосом, который совсем не вязался с его лицом, ведь он забыл, что всё ещё продолжает весело улыбаться. («Только это вряд ли была улыбка, — говорила впоследствии Сильвия, — просто, наверное, рот у него сделан такой формы».)

— Тогда начнём, — сказал Профессор. — Чему быть, того не миновать!

— Запомни это! — прошептала Сильвия Бруно. — Очень хорошее правило на тот случай, если ты поранишься.

— И на тот случай, когда я начну шуметь, — добавил маленький нахал. — Так что вы тоже помните его, мисс!

ГЛАВА XI Питер и Пол

— Как я уже говорил, — начал Другой Профессор, — нужно всего лишь придумать стихотворение, в котором встречались бы эти слова — ну вот такое хотя бы: