Сильвия и Бруно. Окончание истории

 — А моё решение таково, — сказал Артур, — что наиболее распространённый тип «праздного едока» возникает оттого, что родители оставляют деньги собственным детям. Я представил себе человека — исключительно умного либо же исключительно трудолюбивого, — который внёс столько ценного труда на благо общества, что его эквивалент — одежда там и прочее — в пять, скажем, раз превосходит его собственные потребности. Мы не можем отказать ему в полнейшем праве поступать с излишками богатства как ему заблагорассудится. Так, если он оставил после себя четверых детей (двух сыновей и двух дочерей, к примеру), снабдив их всем необходимым по гроб жизни, я не думаю, что социум хоть в малой степени пострадает, если они предпочтут ничем всю жизнь не заниматься, а только «есть, пить и веселиться». Социум, строго говоря, поступит несправедливо, если в отношении их будет настаивать на принципе «кто не работает, тот не ест». Ведь на этот счёт у них имеется неопровержимый ответ: «Работа давно уже сделана; мы съедим равноценное количество пищи, а свою прибыль вы уже получили. Из каких соображений о справедливости вы требуете двойной работы за одно и то же количество пищи?»

 — Но послушай, — возразил я, — иногда случается, что этот принцип не совсем справедлив, ведь может оказаться, что эти четверо способны произвести полезную работу, в которой социум будет по-настоящему нуждаться, а они предпочтут праздно отсиживаться.

 — Такое возможно, — сказал Артур, — но по-моему, исходить тут следует уже из Божеского закона: каждый должен делать всё, на что способен, ради своих ближних, а не потому, что социум имеет право взыскивать труд равноценно пище, которая уже была честно заработана.

 — Мне кажется, что следующая постановка вопроса будет касаться той ситуации, когда «праздные едоки» обладают деньгами вместо материальных благ?

 — Вот именно, — ответил Артур, — и ради простоты пусть это будут бумажные деньги. Золото — это ведь тоже форма материального богатства, в то время как ассигнация есть просто-напросто обещание передать в руки того, кто ею владеет, соответствующее материальное богатство, по первому же требованию. Отец наших четверых «праздных едоков» произвёл своей полезной работой, допустим, ценностей на пять тысяч фунтов. В обмен на это общество отдало ему что причитается, в виде письменного обещания снабдить его, когда он потребует, пищей и прочим на пять тысяч фунтов. Если он потратит только одну тысячу на материальные блага, а остальные деньги в ассигнациях оставит детям, то они, разумеется, получат полное право предъявить эти письменные обещания и сказать: «Дайте нам пищу, за которую уже была сделана равноценная работа». И вот я думаю, что этот случай стоит того, чтобы выставить его публично и недвусмысленно. Хотел бы я ввести его в головы тем Социалистам, которые внушают нашим тёмным беднякам настроения вроде: «Только посмотрите на этих разжиревших аристократов! Сами ни пальцем не пошевельнут, а мы на них спину гнём!» Лично я силой принудил бы их уразуметь, что те деньги, которые тратят эти «аристократы», представляют собой не что иное, как громадную работу, уже сделанную для общества, чей эквивалент в виде материального богатства общество обязано им уплатить.

 — Социалисты на это найдутся что ответить. «Большинство этих денег, — скажут они, — вовсе не означают честный труд. Стоит проследить их происхождение от владельца к владельцу, как вы очень скоро, хотя и начав с нескольких, возможно, законных шагов, таких как дарение или наследование по завещанию, всё равно наткнётесь на владельца, который не имел на них морального права, но получил их путём мошенничества или иного преступления; и все подряд его наследники имеют на эти деньги не больше права, чем он».

 — Несомненно, несомненно, — отозвался Артур. — Но ведь такое рассуждение заключает в себе логическую ошибку — превышение доказательства. Ведь с материальным богатствомдело обстоит точно так же, как и с деньгами. Коль скоро мы решились вернуться вспять, отталкиваясь от ситуации, когда сегодняшний владелец собственности завладел ею честным путём, и выясняем, не получил ли её некий прежний владелец в далёкие времена мошенническим образом, то может ли вообще хоть какая-то собственность быть в безопасности?

 Поразмыслив с минуту, я вынужден был признать справедливость Артуровых слов.