Сильвия. Синтия

— Ну ладно, Харви, ты хороший парень, поэтому знай, что Ковентри хочет продать картину мистеру Элмеру Кантуэллу Брендону — тому самому Э.К. Брендону, который приехал сюда из Далласа и научил вас, янки, как зарабатывать доллары.

— Кто? — я чуть было не заговорил в полный голос.

— Э.К. Брендон.

— Тот самый, чью дочь вы захватили?

— Так точно.

— Но его дочь… какого же вы сваляли дурака!

— Ничего подобного. Мистер Ковентри дурака не сваляет. Никогда и ни за что.

— Но если Брендон узнает, что его дочь похитили вы?

— Он не узнает, Харви.

— Ты хочешь сказать…

— Ты слишком разговорился, — прошептал Фредди напарнику. — У тебя больно длинный язык.

— Харви наш человек, — прошептал Джо Эрп. — И, как и все мы, он знает, что девочка застрахована. Он же работает в страховой компании.

— Ты хочешь сказать, Брендон с вами заодно? Он знает, что вы похитили…

— Да нет же, — прошептал Джо Эрп, жарко дыша мне в щеку. — Ничего он не знает, но разве он откажется получить страховочку, если выяснится, что его любимая дочь сыграла в ящик?

— Она же застрахована, Харви, — напомнил Фредди Апсон. — Застрахована по самые уши.

— Неужели у вас нет сердца?

— Нет.

— И вы можете взять и убить человека — просто так?

— Что ты, Харви, — запротестовал Джо Эрп. — Просто так мы никого не убиваем. Только если нам за это заплатят. А для развлечения — боже сохрани!

— И к тому же убивать будем не мы, — пояснил Фредди, — а малыш Билли.

— А как же я? И мисс Демпси?

— Ну, а вы поедете с нами на юг. На этот счет можете не волноваться. А с этой Синтией слишком много хлопот, так что придется нам с ней расстаться. По-тихому.

Я попытался обдумать услышанное, но вокруг было слишком уж тихо. Я понял, что музей закрылся, причем уже довольно давно. Я даже не предполагал, что в Нью-Йорке может оказаться такое тихое местечко. Джо Эрп повернул свою руку так, чтобы увидеть светящийся циферблат наручных часов. Еще через несколько минут он снова на них глянул.

— Пора на охоту.

Они вылезли из-под кровати, Джо с правой стороны, Фредди с левой. Потом вылез и я. Мы были все в пыли, и я хотел бы особо привлечь внимание к этому обстоятельству тех, кому положено следить за чистотой в музее. Что касается меня, то я не имел ничего против того, чтобы провести последние минуты на этой земле в пыльной одежде, но техасцы были очень недовольны и поспешно стали отряхиваться.

— Может, ты мне не поверишь, Харви, — сказал Фредди Апсон, — но за этот вот костюмчик я выложил четыреста двадцать два доллара.

Я настолько сосредоточенно молил всевышнего, чтобы он послал нам навстречу охранника, что не сумел достойно прокомментировать его слова.

— Ну, а теперь веди нас к пробкам, Харви, — сказал Джо Эрп.

Я повел их по основному зданию через зал индийского искусства. План у меня был самый примитивный — вести их по кругу — через залы мусульманского искусства, французскую скульптуру, этрусков к выставочным галереям — в надежде, что мы все же наткнемся на охрану или мне удастся улучить момент и броситься наутек, а потом, если они меня не подстрелят, поднять тревогу.

Таков был мой план, но ему не суждено было претвориться в жизнь. Не сделали мы и десяти шагов, как Фредди Апсон показал на зеленый ящик на стене со словами:

— Ну, ты молодчина, Харви! Смотри-ка, привел нас прямо к пробкам.

Глава XIV

Тут послышались шаги охранника, мы замерли на месте, а Джо Эрп одним неуловимым движением выхватил пистолет и ткнул мне дулом в ухо. Я затаил дыхание. Шаги стихли. Похоже, охранники музея сговорились избегать встречи с нами. Ни охранников, ни сигнализации. Я попытался открыть зеленый ящик, но он был заперт.

— Видите, — бросил я техасцам. — Ничего не выйдет. Ящик закрыт.

— Мы взломщики, — не без гордости отозвался Фредди Апсон.

Вынув из кармана какую-то штуковину, он повертел ею в замочной скважине, и ящик открылся. В нем были три толстые пробки. По очереди я выдернул их и передал Фредди на хранение. Там было и два рубильника. Я повернул сначала один, потом другой. Но ничего не произошло. Тусклые ночные лампы даже не замигали.

— Ну вот, мы отключили сигнализацию, — неуверенно сказал я.

— Что это у тебя так дрожит голос, Харви?

— А у тебя не дрожал бы, если бы ты гулял по музею с двумя громилами из Техаса, которые пустят тебе пулю в затылок, как только сочтут, что больше им от тебя никакой пользы?!

— Зря ты так, Харви, — сказал Джо Эрп. — Мы ведь можем и обидеться.

— Мысль о надвигающейся смерти заставляет меня забыть учтивость.

— При чем тут смерть, Харви? Не дрожи ты так! Разве я сказал хоть слово о смерти? Или Фредди? Ты нас отведи туда, где висит эта картинка, и мы займемся делом.

Я мрачно кивнул и повел их вперед. Мы прошли залы американской живописи двадцатого века, потом свернули налево, потом направо и оказались в Рембрандтовском зале. Картина, изображавшая Аристотеля, созерцавшего бюст Гомера, находилась в центре справа. Мы медленно подошли к ней и остановились. Тут я выложил свою последнюю карту.

— Ну и сколько платит вам за такую работу пузан?

— Не надо называть мистера Ковентри пузаном, Харви! — сказал один из бандитов.