Сильвин из Сильфона

Я разухабисто говорил, фонтаном извергая из горла словесную рвоту, расставляя между словами тяжелые, как гири, паузы, а дрожь в моем голосе имела, должно быть, такой скорбный оттенок, что с эдакими способностями, пропишись я где-нибудь на паперти, запросто сделал бы состояние. Я чувствовал, как в этот сакральный момент все человечество приникло к экранам телевизоров, как на всех континентах воцарилась звонкая тишина. Казалось, сама планета приостановила вращение, чтобы из-за скрипа своих ржавых шестеренок не пропустить чего-нибудь эпохально важного.

Странник. Поверьте, во спасение каждого из вас, даже самого старого, больного и никчемного, я готов пожертвовать своей жизнью! Я весь ваш, без остатка! Но вы не обязаны и ни в коем случае не должны жертвовать собой во имя меня, потому что я для вас, а не вы для меня… Сегодня мы видим кровь и смерть. Тысячи наших собратьев томятся в тюрьмах, истекают кровью на улицах и площадях. Одновременно пали десятки и сотни наших оппонентов. Но ведь нельзя построить город Счастья на могилах насильственно умерщвленных! Поймите это!..

В повисшем безмолвии только одинокий автоматчик бесновался за окном — куда-то все долбил короткими очередями. Звуки этих варварских выстрелов были зрителям отлично слышны и зловеще аккомпанировали моим словам.

Странник. Сегодня мы проиграли. Мы должны смириться, но будущее все равно за нами. Прекратите сопротивление, расходитесь по домам. Простите тех, кто вас не понял, они не ведают, что творят. Оставьте в своих сердцах только память о светлых днях, когда мы были вместе, а еще добро, милосердие и любовь… Я ухожу! Простите меня за все! Я вас люблю! Прощайте!

Тут я заплакал навзрыд, швырнул трубку в пол и телевизионщики поспешили отсоединить линию и выставить на экран фирменную заставку СNN.

Поскольку новостной выпуск оказался сорван, режиссеры телеканала не сразу сообразили, что делать, но вот на экране вновь возникла подрумяненная Саманта Фокс, важная и сдержанная, как и подобает выглядеть в любой ситуации звездному телеведущему, и вещание продолжилось. Впрочем, услышать реакцию на мое выступление мне не удалось: телевизор внезапно погас, а вместе с ним выключились все электрические приборы в комнате. Некоторое время было слышно, как останавливаются турбины принудительной вентиляции, вскоре и она в последний раз громыхнула оцинкованными кишками и испустила дух.

Что ж, я избавился от последних иллюзий: странники, наделенные властью и обретшие внезапное богатство, порождают не меньшую подлость, чем та, против которой они выступают. Власть портит людей, а абсолютная власть портит абсолютно. К тому же, в своем большинстве они необразованные, слабые духом и телом люди, которые руководствуются отнюдь не высшей моралью, а обыкновенными низменными инстинктами. В таком случае, чем они лучше тех несчастных, которым я объявил непримиримую вендетту?..

Да я и сам хорош! Я стал совершенно другим — черствым, мстительным, беспощадным. Я много говорил и много обещал — бедный народ, наверное, подхватил диабет от моих сладких посулов. Но ведь я обманул их! Чем я их облагодетельствовал? Несколькими жалкими подачками? Что я сделал по-настоящему хорошего? Залил брусчатку множества городов кровью невинных?..

Итак, провозгласив эру созидания, я оказался таким же разрушителем, как и мои оппоненты. Вместо райского блаженства, о котором я мечтал и которое я сулил своей пастве, я невольно отворил врата Ада! И оттуда хлынул всеуничтожающий огонь зла…

В эти минуты мое тело еще существовало, но душа агонизировала. Я съежился в кресле и корчился в судорогах самых противоречивых мыслей и самых тяжких переживаний. А более всего мне не давало покоя ощущение бесполезности и даже вредности собственного существования, а также скорбное предчувствие близкой смерти, которое, впрочем, под определенным углом зрения поблескивало ликующим предвкушением…

Зашумел включившийся факс, загорелась подсветка аквариума и в нем привычно забулькали пузырьки. Видимо, еще не покинувшие здание техники сумели перезапустить генератор. Вновь засветился экран, и это опять была Красивая Ведьма.

Звук включился не сразу, что-то заклинило в электронной башке широкоэкранного чудища, но по той откровенной наэлектризованности, с которой Саманта Фокс вещала, я догадался, что произошло нечто невообразимое. Наконец, я вновь услышал ее необычайно женственную и одновременно резкую речь, с огромным количеством острых углов на кончиках фраз. Экстренное сообщение! Странники, по всей видимости, прекращают сопротивление. Это подтверждают сводки всех мировых информационных агентств. Площади центральных, городов пустеют…