Силы Хаоса: Омнибус (ЛП)

По всему стратегиуму мутанты и люди из экипажа продолжали отшатываться, съеживаться и кричать после слов аватары. Цах`к стоял вместе с группой своих бойцов мостика, они целились из своих старинных лазерных ружей в призрака на моем троне. Я видел, что у него из ушей течет кровь. Он отфыркивал на пол кровавую слизь из звериного рыла, однако винтовка ни разу не опустилась.

Когда я посмотрел посредством чувств Цах`ка, стала ясна причина его ран. Он видел нематериальную ауру света, которая колыхалась, словно отражение солнца в поверхности океана. Вместо голоса Солнечного Жреца он слышал вопли жертвенных псайкеров, скармливаемых духовной машине Императора.

Я разберусь с этим существом, — отправил я импульс смотрителю. Оставайтесь на месте.

— Ты причиняешь вред моему экипажу, — обратился я к Солнечному Жрецу. — Эти смертные не в силах понять твоих слов, а твоя сила ранит их.

— Я явился как Глас, не как Военачальник. Я не имею цели причинять вред.

У него не было оружия, и я не ощущал в его разуме никакой ненависти. Он не питал к нам ничего, кроме бесстрастного интереса. Для него мы были диковинками, всего лишь проблесками бесплотной жизненной силы. Золотая маска повернулась, неторопливо описав дугу, и оглядела каждого из нас перед тем, как ответить.

— Что привело вас к свету Императора здесь, на берегах Ада?

— Пророчество, — произнес Леор.

— Верность, — поправил я его.

Царственный огладил пальцами подлокотники моего трона, обратив к нам свое страдальческое металлическое лицо. Голос существа стал мягким и почтительным.

— Мой долг просить вас повернуть назад, и потому я прошу об этом еще раз.

Мы переглянулись. Мы, воины нескольких соперничающих Легионов, не понимали слов духа.

— Почему? — спросил Телемахон. Безмятежная маска его лица была полной противоположностью лику сокрушающей боли Солнечного Жреца. — Чем мы опасны тебе?

— Вы не опасны мне, ибо я лишь проигрыш в Песне. Вы опасны Певцу.

— А если мы не повернем назад? — поинтересовался Леор.

— Тогда в следующем стихе Песни будут не мудрость и милосердие, но огонь и ярость. Они придут — не сейчас и не вскоре, однако в свое время и в великих силах. Судьбе, которую вы стремитесь устроить, нельзя позволить осуществиться.

На меня нахлынули волны заинтересованности Ашур-Кая. Его восхищение делало их практически лихорадочными.

Хайон, он знает будущее. Это создание — сосуд подлинного провидения. Его необходимо связать!

Нельзя связать осколок силы Императора.

Мы должны попытаться!

До того момента меня никогда не беспокоило уменьшение силы моего бывшего мастера. Он всегда жаждал любого обрывка провидческих озарений, какой только мог прижать к груди, однако я впервые засомневался в его собственных способностях видеть сквозь дымку возможных будущих. Он не смог предупредить меня о засаде в сердце шторма, но я не обратил на этот недостаток особого внимания. Прорицание — ненадежное искусство, и даже те, кто утверждает, будто видит будущее, не могут сойтись касательно маршрута событий, ведущих к нему. После его неожиданного отчаяния та неудача вдруг вызвала острое сомнение.

За последние годы его собственные видения становились все более беспорядочными и редкими. Он слабел по мере хода времени в Империи Ока? Могло ли быть так, что он искал опору для укрепления своих угасающих сил?

Мы приблизились. Похолодевшие от заявлений Солнечного Жреца руки нащупывали оружие в кобурах. Телемахон стоял слева от меня, Леор справа, а Гира кралась, припав к палубе и прижав уши к песьему черепу. Восседающий на троне призрак пребывал в рассеянности, его заворожило нечто невидимое и неслышимое для всех нас.

— На каждого из вас есть стих и припев в Песне, исполняемой устами Хора Императора. Предупреждения о возвышении, о пробуждении, об убийстве и огне меж звезд. Такими вы намерены стать? Орудиями разрушения? Проклятием Человечества?

— Человечество уже забыло, кто мы такие, — сказал Телемахон. — Мы изгнанники. Просто сказки, которыми пугают детей, чтобы те слушались.

— Я прошу вас повернуть назад, — повторил Солнечный Жрец. Его золотое лицо покрывали смазанные пятна отраженного сияния красных осветительных сфер мостика.

— Этого не будет, — ответил я. Братья, к оружию.

Телемахон не стал обнажать мечи, а вскинул свой болтер. Он прицелился, с хрустом ударив оружием о наплечник. Цепной топор Леора взвизгнул. В моей руке был привычный вес Саэрна.

Прекратите эту агрессию! — пришел импульс от Ашур-Кая. Это создание-провидец. Мы должны связать его. Должны поучиться у него.

Вместе с бременем очередного требования внимать неначертанному будущему, а не претендовать на свободу принимать собственные решения, на меня нахлынуло раздражение. Ашур-Кай. Саргон. А теперь этот выходец с того света.

Ашур-Кай, это мой корабль. Я не прислушиваюсь к капризам призраков.