Силы Хаоса: Омнибус

К концу второго дня, когда Сахаал лично отправился осмотреть огромный сталагмит, зловоние приобрело почти физическую силу. Мужчины и женщины — старики и молодые — распахнутые глаза, раскрытые рты, вывалившиеся языки. Гудящие мухи и ползающие по коже личинки. И везде — от основания до верхушки — кровь, кровь, кровь.

Множество мертвых голов мрачно смотрели на Сахаала в немом укоре, а он заглядывал им в глаза и улыбался. Большинство добыто грубо. Повелитель Ночи представил себе узкие и темные переулки, похожие на лабиринты, где убивают, а потом торопливо и неаккуратно перепиливают шею. Сначала в ход идут кастеты и ножи, потом мачете с широкими лезвиями. Повреждения тканей говорили о грубой работе и неточных ударах, нанесенных через хрящи и позвонки. Жертвы сопротивлялись, их били и связывали.

— Сколько не вернулось? — пробормотал Сахаал, подзывая обвинителя.

Его сопровождала лишь Чианни, мерцающие факелы заставляли их тени плясать на груде голов.

— Не так уж много, — тихо ответила жрица. — Те, кто отказался, скоро были убраны… теми, кто уже совершил работу.

Сначала Сахаал принял ее интонацию за отвращение, но нет… Семья Теней следовала культу смерти много лет. Чианни просто благоговела перед памятником, возвышающимся над ней.

— Думаю, мы недосчитаемся около шестидесяти человек. Неизвестно, сбежали они или их схватили.

— У нас есть их дети?

— Конечно.

Сахаал развернулся и навис над Чианни, на нем не было шлема, поэтому глаза сверкали ярко и грозно. — Ты знаешь, что следует сделать.

Она кивнула.

Сахаал был впечатлен — даже мысли о детоубийстве не вызвали беспокойства у жрицы. Она начинала по-настоящему нравиться космодесантнику.

Было мудро довериться ей.

Сахаал вновь отвернулся и принялся неспешно разглядывать пирамиду, оценивая ее размеры и приходя в хорошее расположение духа от созерцания этого алтаря ужаса. Это была жатва, достойная самого Кровавого Бога: гора плоти и крови, ужасные гримасы мертвых голов и белеющие позвонки — приличествующие украшения медного трона Кхарна.

Если говорить откровенно, Сахаал не рассматривал пирамиду голов как жертвоприношение. Они не предназначались некоему божеству или метафизическому духу.

В конце концов, не существовало никакого Бога Страха.

— В память о Ночном Охотнике, — прошептал Сахаал.

Это был достаточно рискованный план — послать беженцев выполнять столь ужасное поручение. Было очень важно добиться всеобщего повиновения, приобщить людей к его Крестовому Походу, запачкать в крови, нравится им это или нет. Перспектива убийства прельщала немногих, еще меньше могли это исполнить с легкостью и без сожалений. Но теперь… теперь все уплатили ужасную дань, а лица жертв будут часто навещать своих убийц в кошмарах. Теперь они с ним.

Он указал им на грешников — нечистых наемников и прочих проклятых, а беженцы проложили торжественный путь в улей, распространившись, как рой мух, между шахтами лифтов и секретными коридорами.

Жители улья были полными глупцами, если думали, что из подулья в жилые районы Каспсила можно попасть лишь по нескольким дорогам. А все беженцы рассеялись по помойкам, устрашенные политикой «сдерживания». От самого высшего до самого низшего уровня теперь зазвучали отчаянные крики и неповторимые звуки: шорох ножей, шум фонтанов крови, топот убегающих ног.

Кто из убитых был грешником? Были ли среди отрубленных голов головы преступников, заслуживших подобную участь?

Не было.

Ведь любое существо можно признать виновным в мелких грехах, совершаемых изо дня в день на протяжении всей жизни. Пирамиду составляли головы невинных, смешанные с черепами бродяг и прочего отребья, но Сахаал мог биться об заклад, что каждый убийца убедил себя в виновности и полной аморальности своей жертвы. Ведь они действуют во имя Императора. Что бы они ни совершили, какое бы насилие ни сотворили, какие бы ужасы ни увидели — им все прощалось во имя Святой Войны, которую ведет их новый хозяин.

Теперь они все принадлежат Сахаалу. Человеческий разум все же прекрасная вещь. Но самое главное, что, исполняя повеление своего господина, орда палачей разворошила улей гораздо сильнее, чем Повелитель Ночи даже мог надеяться.

Количество убитых роли не играло. По сравнению с миллионами жителей эта гора превращалась в жалкую кучку, но все же… теперь страх поселился на каждом уровне и в каждом районе улья. Знание Сахаала об этом было таким же естественным, как умение когнитора делать вычисления, а поэта — складывать слова в рифмы.

Пусть Гражданский Канал Веры все отрицает. Пусть виндикторы грозно хмурят брови и утверждают на каждом углу, что вес в порядке. Слухи распространяются еще быстрее, когда их постоянно опровергают. Улей накрыла волна убийств — бессмысленных, случайных, кровавых и загадочных.

Теперь миллионы будут шушукаться и передавать небылицы — ведь это интереснее, чем любое развлекательное шоу, и гораздо страшнее, чем обычная глобальная катастрофа. Сахаалу уже мерещились шепоты и испуганные взгляды, поселившиеся в каждом доме.

Кто все устроил? Чего они хотят?