Силы Хаоса: Омнибус

Максимально возможно расширив угол изображения, вьюспекс уже не справлялся с задачей и не мог передать истинный поток ужаса. Это невидимое существо, загадочный посланец, продолжало смотреть из тьмы огненными щелями, изредка из мрака поднимался туман дыхания. В мерцающем свете проявлялись только контуры шипов и цепей, давая намек на размеры и форму фигуры.

Но точно ничего нельзя было понять, глаз различал лишь присутствие тела, словно фотопровидец снимал не чье-то материальное присутствие, а изящный силуэт эфирного демона.

Зрители могли сами выдумать любую кошмарную плоть, их перепуганные умы прекрасно справлялись с этим заданием. А раз придумав, могли начинать постоянно его бояться, все дальше уходя от действительности, что было намного хуже.

С экрана зашипело, и во тьме, как вспышки молний, мелькнули ужасные когти, явившись и исчезнув из ниоткуда.

В тесном зале раздался дружный вопль.

— Судный день близок, — произнесла тварь. — Даже не пытайтесь сопротивляться.

В этот момент трансляция прервалась, экран вью-спекса заволокла белая метель помех, слегка осветившая зал собрания.

Настал миг тишины.

— Он лжет! — выкрикнула Мита, ее сердце бешено колотилось. — Он лжет! Он желает, чтобы мы начали его бояться! Он не дитя Императора!

С тем же успехом можно было кричать в лицо подступавшему урагану. Никто не слушал ее.

Люди были очень заняты — они вопили.

То же самое творилось во всем городе. Куда бы ни направилась Мита, никем не замечаемая, как и положено настоящей бродяге, отовсюду доносились рыдания и панические крики. Среди ужасных цветов клубного района или на дымных пустошах, куда фабрики сливали ядовитые отходы, на каждой лестнице и каждом перекрестке царил необузданный ужас.

Шепот. Слухи.

Вещание Гражданского Канала Веры быстро возобновилось, контроль над мятежной станцией был восстановлен. Оттуда лились запинающиеся голоса, обещавшие гарантии, опровергавшие. Это бесконечное «все хорошо, все хорошо» не могло остановить приближающуюся бурю.

И действительно, любой авторитет, делавший попытку выступить с опровержением скверны в улье, просто раздувал инакомыслие, клеймя самого себя как приверженца несправедливости, напрасно стараясь сделать безмятежный вид. Сейчас такие выступления смотрели лишь ничтожное количество людей, хотя это и не имело значения.

Машина слухов работала на полную катушку, ее шестерни крутились с максимальной скоростью, история приобретала все более чудовищные формы, видоизменяясь и разрастаясь с каждым часом.

Часовни не вмещали людей, требующих отпущения грехов и милосердия от ничего не понимающих, потрясенных священников. На улицах пургатисты оказались в центре всеобщего внимания, вопли и свист шипастых палок доносились теперь с каждого угла, рельсы и проезжая часть были в брызгах крови рьяных флагеллантов.

Но большинство… большинство жителей улья не были столь радикальными. Огромное количество людей дрожали по домам с бледными лицами, перемещаясь между домом и фабрикой лишь большими группами, запирая покрепче двери и ставни. Они успокаивающе баюкали плачущих младенцев, а супруги по тысяче раз в день говорили друг другу: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…»

Или просто вожделели друг друга.

Ангел Императора был уже рядом, на его пути сгорит весь грех, нечестивость будет выкорчевана с лица планеты, а в милосердии будет отказано.

Что бы ни говорила Мита, никто не верил ей. Город единым существом думал по-другому. Повелитель Ночи смог переиграть ее.

Ну и где теперь ваше «этим делом займутся», Каустус?

Скользя во мраке по охваченному ужасом городу, девушка поняла: пришло время разыграть туза, которого она придерживала в рукаве до последнего. Мита нашла уединенное место в темном углу под лестницей, ведущей на средние уровни, и уселась скрестив ноги, концентрируя сознание.

Процедура могла быть болезненной.

Когда она несколько дней назад посетила торговца информацией, а его слуги едва не отправили на тот свет Винта, дознаватель, наблюдая за его забавной медлительностью, поняла, что даже объединенный гнев всего мира не смог бы повредить ему. Но Мита сумела прочесть тайны в глубинах разума Пахвулти.

Девушка нашла его опутанного проводами в большой комнате-машине, продолжая проклинать кибернетических воинов торговца.

Он расположился жирным пауком в центре паутины, к торговцу из каждого угла ползли кабели, по которым передавалась информация — основа его империи. Комната ломилась от множества пультов сенсорна, считывающих агнариа, клацающих вычислительных блоков, мониторов ауспексов, круглых циферблатов и громоздящихся один на другой экранов выоспексов. Везде змеились пучки проводов, экранированных резиной или металлом кабелей.

Отсюда Пахвулти управлял фотооптикой, камерами, сервиторами и коммуникаторами по всему улью. Отсюда перехватывал послания, подслушивал и подсматривал, как цифровой бог. Торговец наблюдал за тысячами сделок одновременно, накапливая их в сотах, как пчела, запасая навечно мед данных.