Силы Хаоса: Омнибус

Проклиная себя за глупость, зорко осматриваясь в поисках новой взлетевшей сети, Сахаал взвыл и по спирали поднялся в воздух, чувствуя, как его надежды обращаются в прах. Он перевернулся на спину и понесся под потолком вдоль хаотического нагромождения несущих балок, все еще крепко прижимая мажордома к груди.

В спину били заряды дробовиков, но на таком расстоянии они были не опасны, все равно что камни, подброшенные вверх. Но Сахаал понимал опасность своего положения — в любой момент какой-нибудь дервиш мог поймать его в перекрестье прицела лазерной пушки и нажать на спуск.

Борясь с паникой, Повелитель Ночи несся под самым потолком, как перепуганный паук, стараясь использовать для укрытия каждую щель, каждый укромный и темный уголок. Снизу включились мощные прожекторы, слепившие Сахаала так, словно он очутился в центре сверхновой звезды.

Ужас сдавливал горло — петля позора и поражения. Сахаала обнаружили — он был побежден. Для такого существа тьмы, как Повелитель Ночи, свет был не просто ядом, сжигавшим глаза, нет, он подавлял и его веру, мечтания, забирал храбрость.

Лишенный теней, с сорванной броней тьмы, Сахаал ощущал себя самым жалким из людей, червем, летучей мышью, беспомощно порхающей под потолком в ожидании смертельного выстрела. Полная неудача.

Мы не будем отдыхать. Мы не будет убегать. Мы не будет уступать.

Голос повелителя. Снова звучит из глубин памяти. От него кружится голова, как и всегда.

Никакой помощи, пока обида не будет искуплена. Никакого удовлетворения, пока Император-Предатель жив. Никакого отдыха, пока Галактика не закричит единым воплем, единым завыванием ужаса: аве Доминус Нокс!

Сахаал вскинул голову и отбросил прочь сомнения, которые посмели закрасться к нему в душу. Повелитель Ночи издал дикий вой злобы, которая копилась в течение ста столетий.

Дайте ему умереть! Пусть его разорвут на клочки! Но пусть он умрет с огнем в душе и со свежей кровью на когтях.

Сахаал развернулся в сторону массивного светильника, висевшего под потолком зала как якорь, и перерубил стальной трос быстрым ударом. Огромная конструкция тяжело рухнула вниз. Он еще научит человеческих ублюдков понятию «страх».

— Смерть ложному Императору! — проревел Сахаал, выхватывая болтер. — Аве Доминус Нокс!

Повелитель Ночи начат спускаться туда, куда рухнул светильник, из последних сил прижимая к себе мажордома и дико улыбаясь.

Мита Эшин

Раньше, чем Мита узнала об опасности, раньше, чем кто-либо из виндикторов осознал приближение беды, раздался глухой звук, точно раскололась планета, — рокочущий грохот удара потряс людей.

Светильник приземлился среди префектов упавшим астероидом, раскалывая покрытие пола и подминая под собой целую шеренгу черных воинов, разлетаясь шрапнелью осколков во все стороны. Двадцать человек погибли сразу, а те, кому не повезло оказаться рядом с местом падения, были жестоко ранены кусками металла, смертельным веером пронзавшими все на своем пути. В ядре светильника сверкал и плевался пламенем огненный шар, от которого поднимался столб жирного черного дыма.

Вокруг метались и кричали черные фигуры.

А над префектами, еще не успевшими перегруппироваться и оправиться от потрясения, раздались дикие завывания и послышался треск болтерной очереди. Мита сразу опознала этот звук — слитный рев огня — и мерцание вспышек в высоте.

Мелькающий в лучах прожекторов виндикторов, сверкая фосфорическим светом, на них падал Повелитель Ночи, словно влекомый крыльями внезапного шторма. Тварь полночного неба и искрящихся молний. Он не мог не производить впечатления даже среди всеобщей волны ненависти, даже будучи ярко освещенным.

Его вопль разрывал воздух, кромсая невидимым клинком.

Заряды болтера начали поражать прожекторы — сначала вспыхнул и погас центральный, потом стремительно потухли еще два. Меткость твари, стрелявшей на лету, была просто поразительной. Навстречу ему загремели залпы виндикторов, но вот тени заметались, раздалось еще несколько глухих разрывов, и затем…

Наступила тьма.

Абсолютная. Полная.

Бесконечная ночь.

Но отнюдь не тихая. Вопли Повелителя Ночи превратились в целый мир: акустическую вереницу леденящих криков и замораживающих кровь визгов. К ним присоединились стоны испуганных виндикторов, отчаянный ропот запаниковавших людей, толпящихся вместе и не спускавших пальцев со спусковых крючков, приглушенные причитания тех, кто уже посчитал себя раненным или пронзенным, разорванным на куски невидимым чудовищем.

Это был настоящий хаос.

Вот в одном месте закричал префект: он успел ощутить боль в плече или в бедре, а потом горячая волна собственной крови брызнула на него, разлилась медленная слепящая мука — человек понял, что у него уже ампутирована часть тела.

Многие не успевали ничего почувствовать.