Силы Хаоса: Омнибус

Бесконечная битва Червивых Звезд, столь любимая Киахом, в этот раз снова изменилась. К ней присоединилось что-то новое, и Киах вглядывается вперед, пытаясь понять, что это.

Это гигантское нечто ярко-алого цвета, какого Киах, пожалуй, ни разу не видел среди серых и грязно-белых оттенков бледного царства Червивых Звезд. Этот шар — будто насмешка над формой его госпожи, хотя его жесткая красная шкура не обладает и каплей ее скользкой и соблазнительной мягкости. И он живой.

Госпожа Киаха обращается к этому существу голосом, подобным психической Волне, сминающей пространство, чьи более низкие тона проникают в материальный мир и сотрясают паланкин. Киах чувствует, как пузырится и вздувается червивыми опухолями плоть, когда голос омывает его, глумится, подначивает — игривая оболочка, скрывающая под собой чистую злобу. Мысль, кроющаяся в сердце ее насмешки, такова: «Что ты делаешь так далеко от дома, маленькая жертва? Ты думаешь найти здесь помощь? Тебе не следовало подходить так близко к нам, малыш».

Киах открывает еще один глаз на языкоподобной голове, чтобы увидеть-вкусить реакцию красной твари.

Уходит мгновение, чтобы понять, что бурлящая волна, вырывающаяся из нее и оттесняющая назад хлещущих червей, — это голос существа. Сердитый рев окатывает Киаха, обрушивает на него свое отчуждение, боль, разочарование, дикое упорство. Если бы Киах постарался разобрать в нем слова, то мог бы услышать: «Хозяин-ушел-должен-найти-его! Найду-хозяина-убью-что-заграждает-путь-к-хозяину! Убью-вас!».

Благополучно преодолев волну, червь приближается. Киах начинает различать впереди следы битвы: разорванные в клочья сегменты червей, сломанные паланкины и повозки, барахтающихся и умирающих рабов. А затем он охает, бледнеет и вцепляется в паланкин, чтоб не упасть, ибо на него падают удары чудовищных голосов Червивых Звезд.

Сестры воют от радости, издеваясь над слабостью твари, каждая насмешливая мысль сочится обещаниями навредить ему, пытается нащупать уязвимые места в его грубом уме и достойной презрения храбрости. Позади Киаха из огромного, заполняющего небо округлого тела его госпожи выползает все больше жирных червей, образуя извивающуюся стену мокрых, скрежещущих ртов-присосок.

Киах стоит под ударами чудовищного шума, и его настигает озарение. Вот что значит это знамение. Он прервал свой отдых и вернулся к битве ради этого. Он будет сражаться с рабами сестер его госпожи и победит. Захватит это красное существо и приведет его возлюбленной госпоже как пищу, сокровище, раба — что бы она ни пожелала сделать с пленником — и будет петь, истекать кровью и убивать, прославляя ее выбор. Иначе и быть не может.

Киах взвешивает топор, зажатый в усеянных шипами пальцах, поворачивает голову-язык и смотрит на своих спутников. Выглядят они разношерстно: некоторые двуногие, как он, некоторые с лапами насекомых или ртами личинок, у некоторых туловища растут из сочащихся выделениями тел слизней.

Они сжимают оружие руками, пучками щупалец или чавкающими присосками. Их кожа выбелена мучительно-жгучей желчью червей, чтобы походить на его собственную бледность. Они молча смотрят на него, ожидая. В груди Киаха открывается полость, чтобы он мог говорить с ними.

— Это для нас. Для меня. Наша щедрая госпожа, — тут они все вонзают в себя когти, ножи, острые края брони, — с радостью принимает своего жреца обратно на войну, в которой находит столь приятную усладу.

Еще одна волна голоса прокатывается над головой червя, смешанная с куда более тихими криками рабских умов, сносимых в сторону ее мощью.

«Хватит-боли! Хватит!» — с силой ядерного взрыва раздается вопль духа. — «Найти-хозяина! Драться-найти-хозяина! Хватит-боли! Иду-куда-ушел-хозяин!»

— Слышите это? — спрашивает Киах у своего войска, указывая топором на красную громаду впереди. — Его страх? Его боль?

По рядам воинов катится согласное бормотание. Страх и боль — вещи, которые они понимают.

— Это — трофей, который мы принесем нашей заботливой госпоже! — И вместе со всеми остальными он режет собственную плоть на последнем слове. — Мы принесем в жертву плоть этого незваного существа, чтобы сделать нашу госпожу, — он бьет ладонью по лезвию топора, — сильнее! Она будет расти и поглощать! Мы идем за победой, какой никто из вас никогда не видел!

Он потрясает топором и ревет, темно-красный туман сочится из его покрытой волдырями кожи, ярость повелителя переливается в его последователей, бряцающих оружием, бьющих по собственным телам и жаждущих битвы. Червь ведет своих братьев в яростное побоище, разворачивающееся вокруг алого существа, и ныряет в шум воплей, проклятий и вызовов, исторгаемых тысячей тысяч глоток и разумов, нарастающих и сливающихся в неистовый радостный хор.

Киах Иссекатель поднимает топор и готовится свершить то, ради чего был создан.