Силы Хаоса: Омнибус

— Зачем во имя Императора ты приказал флоту войти в варп? — нарушив все порядки ордена, его перебил Дзартон. — Мы не были атакованы и спокойно летели к точке Мандевилля.

При виде такой непочтительности Дразнихт ощерился и зарычал, но поднятая рука великого магистра заставила его молчать.

— Пожалуйста, Эли. Позволь мне продолжить и всё станет ясно.

Дзартон фыркнул и отвернулся, что-то зашептав Рагнальду и Шергону.

— Обесчещено коварством демона, — продолжил Кранон так, словно его и не перебивали. — Хотя невинные жизни оборвали наши руки, мы не запятнаны их кровью. В их смерти повинен демон, который с тем же успехом мог бы сам спускать курки и рубить мечами.

Теперь фыркнул капитан Кранон, вызвав злобные взгляды своих братьев-офицеров.

— Но бойня принесла искупление. Прислужники демона заплатили за предательство, их жизни стали расплатой за гибель ставших жертвой их коварных замыслов несчастных людей, а их господин был изгнан благодаря действиям верховного библиария Маннона и капитана Рийглера.

Как на Умидии раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Особенно усердно хлопали Баркман и Дразнихт.

— Гибель жителей Умидии была неизбежной, но от того не менее прискорбной, — продолжил Кранон, когда все замолчали. — До сих пор мы намеревались страдать в тишине, скрывать своё бесчестье и…

— Проклятье, ты перейдёшь к делу? — рявкнул Дзартон. — Зачем ты приказал нам перейти в варп?

Великий магистр Кранон не вздрогнул и спокойно ответил.

— Голоса.

Опустилась зловещая тишина. Рийглер оглянулся, смотря на лица капитанов, на лица столпившихся наверху братьев. Все знали, о чём говорит великий магистр. Даже на лице Севариона было видно мучительное понимание.

— Вы все без исключения знаете, о чём я говорю, — великий магистр говорил так ровно и спокойно, словно обращался к маленькому кругу друзей. — Они зовут нас убийцами и мясниками, постоянно спрашивают, почему мы так поступили, никогда не принимают ответов, никогда не слушают причин. Когда мы закрываем глаза, они посылают нам видения зверств, которые мы невольно совершили, ошибочного разрушения городов, деревень. Их жизней.

Багровые Сабли молчали, слушая каждое слово.

— Но теперь они не просто преследуют нас во сне, не мучают наши умы. Их гнев и горе принимают физическое обличье, забирая жизни наших сервов вместо своих, и призрачной активностью изводят нас в часы бодрствования. Как часто вам казалось, что вы сходите с ума, беря не то оружие или видя, как предметы летают сами по себе?

По Залу Мечей прокатился пристыженный шёпот.

— Вот почему мы вошли в варп, Эли. Наше бесчестье случилось на Умидии. Нас заставили убить на Умидии. Верховный библиарий Маннон уверен, что если мы удалимся от планеты, то наши мучения прекратятся, а голоса мёртвых умолкнут. Если бы у меня было время объяснить вам всё, то я бы так и поступил, но когда брат Маннон пришёл ко мне со своими размышлениями, то я был обязан действовать. Ради блага всего ордена.

Несмотря на все сомнения Рийглеру было сложно не поверить своему магистру. Он видел всё, о чём говорил Кранон, и едва узнав об истинных событиях на Умидии начал действовать самовольно, не тратя времени на уведомление остальных. Что же до гибели сервов от рук преследующих Багровых Сабель духов… Меньше часа назад капитан сам видел, как один из них вырвал книгу из рук космодесантника словно игрушку у младенца. Затем он вспомнил маленькую девочку с Умидии и почувствовал так, словно ему ударили в живот.

— Но мы собрались на Совет Мечей, — заметил Урзоз из Девятой роты. — Зачем ещё ты созвал нас, если не намеревался объяснить свои действия?

Похоже, что выбор слов рассердил великого магистра. Его голос посуровел.

— Капитан, ты неправильно меня понял. Всё сказанное мной было лишь контекстом. Космодесантники созданы не для того, чтобы объяснять свои действия, но чтобы действовать.

— И что ещё ты предлагаешь сделать? — поинтересовался Рагнальд. — Если мы ушли от мести умидийцев, то нам осталось лишь вернуться на Дрогш и начать восстанавливать репутацию ордена.

— О, именно к этому я и намерен приступить, начиная изнутри, — великий магистр посмотрел на стол совета. — Капитан Кьестор, каким грехом Багровая Сабля может навлечь на своих братьев величайший позор, худший, чем невольное истребление невинных жизней?

— Трусостью, — капитан Седьмой даже не раздумывал над ответом. — Бросив своих братьев на поле боя.

— Трусостью. Хорошо, капитан Кьестор, — Кранон повернулся к другому офицеру. — Капитан Баркман. Видел ли ты свидетельства трусости во время кампании на Умидии? Бросил ли кто-то из братьев тебя на поле боя?

— Да, великий магистр, — как и Кьестору, Баркману даже не нужно было размышлять над ответом. — Капитан Кранон. Целых три дня Шестая рота пыталась вызвать его по воксу с просьбой о помощи в атаке на демона, и целых три дня он молчал.

— Чары демона испортили вокс! — возразил Кранон, но без всякой убедительности. Он повторил, тише и неуверенней, раскрыв свой обман. — Чары демона испортили вокс.