Симбионт

Перк и Эмма поженились. Сразу после того, как восемьдесят седьмой и Гигантум пошли в серию. Это не было приурочено, просто совпало. После окончания кампании им без труда удалось выбить себе отпуск и слетать в одну из центральных систем, чтобы навестить родителей Эммы. Перк им очень понравился. После не без труда удалось организовать знакомство родителей с родителями. Эдисон, без сомнения произвёл колоссальное впечатление, и это даже при том, что Родители невесты не знали, какое именно положение занимает отец жениха. Надо ли говорить, что после того, как Андара наполнилась роботами, нуждающимися в ремонте, базы вроде А102 стали играть важную роль в общей инфраструктуре планеты.

А потом наступила размеренность. Перку и Эмме выделили большую квартиру, с явным намёком на ближайшее потомство, но вмешался Чемберс, который активно рекомендовал её не обставлять. Он ждал. Не говорил, чего он ждёт, но ждал, и это было видно. Он просто парил над той деятельностью, которой занималась его команда, иногда внося свои коррективы, но не было уже той живости, присущей ему. Проект интересовал его, пока он не перешёл в документальную фазу. Пока робот безжалостно истреблял насекомопободбных, доказывая своё превосходство, он был с ним, а теперь, когда восемьдесят седьмой снова стал реликвией, достойной музея, пыл координатора поостыл.

У него был новый проект, который он готовился разрабатывать, но пока никому об этом не говорил, потому что была вероятность, что ни его, ни остальных не допустят. После того вечера, когда он показал Перку статью, он больше ни разу не заговорил об этом. У них были мероприятия, включая свадьбу Перка и Эммы, но Чемберс вёл себя на удивление сдержанно в личных беседах с ним. Казалось, он даже меньше пил, но больше курил, и несоразмерно больше размышлял.

Перк не мог знать, над чем Марк работал раньше, ещё до восемьдесят седьмого, он мог лишь предполагать, что это не шло ни в какое сравнение с тем, что было на горизонте сейчас. Это было что-то, выходящее за масштабы Андары и многих подобных планет, иначе он не был бы таким задумчивым. Перк как-то спросил его:

— Как то дело, о котором вы мне тогда говорили?

— Сложно. Наши учёные неоднозначны, — скупо ответил Марк, затягиваясь и изображая, что не желает обсуждать подобные вопросы.

— Они посвятили вас в это, и больше ничего?

— Поверь, даже это много значит, — усмехнулся Марк, — я их терроризирую, и если что всплывёт, все вы об этом узнаете.

С тех пор больше ничего не было. Перк не предпринимал даже попыток вторгнуться в его мир и попытаться что-то узнать. Он просто следил. По большей части, он не видел Марка на работе. Он занимался в основном испытаниями и писал рекомендации по поводу улучшения роботов. Иногда Эмма была его напарником — совершенствовала программы, по которым работают машины. Это всё больше подталкивало к размеренной жизни, которая на данном этапе — этапе оконченной кампании, — казалась неплохим вариантом, учитывая, что на этой планете нет больше опасности.

Но и Перк, и остальные невольно ждали, что же случится в будущем. Марк всем рекомендовал жить сдержанно, как будто им в скором времени предстоял переезд. И однажды эта новость прогремела.

День не предвещал ничего необычного, пока Марк не вызвал всех в конце смены. Он был восторжен. Последний раз Перк видел его таким в тот момент, когда ему удалось организовать испытания экспериментального оружия на настоящем миуки. Поэтому он, как и все остальные, замер в ожидании того, что скажет координатор.

Перк явился последним. Его руки были испачканы гидравлическим маслом, потому что перед тем, как получить экстренное сообщение, он помогал техникам наладить работу одной экспериментальной системы. Это же масло было и на его рабочей одежде — обычной для завода, только отличавшейся нашивкой особой инженерной службы. Он вбежал в лабораторию и спешно занял своё место. Эмма, увидев его руки, быстро подала ему влажную салфетку, за что он поблагодарил её лёгким кивком и воздушным поцелуем.

— Итак, раз все расселись, я, пожалуй, начну, — сказал Марк, — для начала надо закурить.

Он распахнул ящик стола, достал оттуда сигареты и пепельницу, и быстро закурил. Все восприняли это с некоторым облегчением, потому что он давно себе такого не позволял.

— Нас позвали, — коротко сказал он с таким вожделением, что стало понятно, что это очень хорошо, хотя никто не понимал, куда именно, и нужно ли радоваться.

— Куда? — наконец прозвучал строгий голос Эллы.

— Особые исследования. Нужно подписываться, не зная, на что, — восторженно сказал Марк. Летим на восток, но больше об этом я сам ничего не знаю, кроме того, что это будет лучшее, что мы когда-либо видели.

— И прямо не могут ничего сказать? — чуть ли не возмутился Роджер.

— Нет, — всё так же увлечённо сказал Марк, — я к этому вас и готовил. И вот — время наступило. Кто хочет остаться — сейчас время. Есть такие?