Симбионт

Курт Коннорс возвращался на работу. В голове крутились разные мысли, в основном о его новом ассистенте Вальтере. Парень учился с огромной скоростью (Док мысленно улыбнулся и погордился собой пару минут – все-таки его заслуга в этом тоже была немаленькой), был ироничен и несколько ехиден, иногда – не совсем к месту («Менгеле» я тебе еще припомню, Майер!), впрочем, сам доктор тоже любил острое слово и хорошую шутку (от некоторых ассистенту становилось еще грустнее, но ничего – пусть закаляется). А еще вызывал некоторые вопросы – за месяц постоянного общения парень ни разу не выказал затруднений в бытовом плане, показал приличное знание техники (Курт вынужден был признать, что в некоторых областях Вальтер разбирается очень неплохо). Скорее всего, парень что-то недоговаривает, хотя не мне его судить – у самого внутри монстр обитает, о котором я стараюсь окружающих не просвещать. – немного взгрустнул профессор. Хотя, со способностями Майера он наверняка уже об этом знает… Возвращаясь к вопросу о монстрах… иногда доктору казалось, что вот сейчас Вальтер сорвется – мелькало что-то такое равнодушно-опасное порой в его взгляде, но все обходилось. Поэтому, когда ученик затребовал выходной, Коннорс со спокойной душой (ну… не совсем) отпустил его.

Очень внимательно изучив утреннюю газету, Док пришел к выводу, что ничего страшного не случилось – город остался цел, что не могло не радовать. Из странных событий описывался только случай, что произошел этой ночью в морге, послуживший началом очень неплохого скандала. Толи патологоанатомы что-то перепутали, то-ли еще какая неприятность случилась, но тело погибшего в автокатастрофе мужчины по ошибке было подвергнуто кремации, что вызвало большое неудовольствие родственников почившего (как позже выяснилось, врачи здраво рассудили, что по мозгам получат в любом случае, но ошибка в документах – это одно, а глумление над трупом – уже совершенно другое дело, а именно – уголовное, и быстренько сожгли тело).

Курт подошел к лаборатории и открыл дверь – хоть у ассистента и был свой ключ, но парень принципиально не пользовался дверью, что-то бормоча про лестницы за ней (и причем тут лестницы? – недоумевал Док)… да и выходил из помещения крайне редко. Когда Курт вошел, он почувствовал укол в шею и мир стал окутываться туманом. Последнее, что увидел доктор – неизменную легкую улыбку своего ученика и пустой шприц в его руках, а потом он просто уснул.

Проснулся Коннорс с жуткой мигренью на кушетке в углу лаборатории. Простонав, что-то матерное, он схватился руками за голову.

– Майер, скоти…на, – как то неуверенно закончил профессор, когда понял, что держится за голову двумя руками.

– Да-да, я тоже вас люблю и уважаю, – весело ответила означенная скотина, вошедшая (через дверь!) в лабораторию с большой коробкой пиццы в руках.

Курт страдальчески закатил глаза. С одной стороны ему хотелось расцеловать этого гнусного типа за такой подарок, но с другой… его очень хотелось придушить за такие шуточки. Но тут до доктора донесся запах еды, в животе что-то требовательно квакнуло и он потянулся к пицце, уже разложенной ассистентом на столике рядом с кушеткой. Ммм… мням, ладно, удушение откладывается на неопределенный срок. Наконец, когда первый голод был утолен, Коннорс блаженно откинулся на спину и приступил к допросу, постоянно сжимая и разжимая вновь обретенную конечность – слушалась рука еще плохо, но постепенно организм привыкал.

– Рассказывай!

Вальтер Майер.

Я подхватил заваливающееся тело и дотащил Дока до кушетки, где снял с него халат и рубаху.

М-да, неплохо его приголубило на той войне… почти все туловище было в шрамах, а культя правой руки смотрелась вообще жутко.