Симбиот

Вопреки моим страхам, перед входом стояли вовсе не НКВДэшники. Да и не стояли, а стоял. Всего лишь какой-то одинокий командир, со знаками различия капитана ВВС. Я даже немного огорчился, уж на войну собрался, а тут просто какой-то порученец или вообще хмырь залетный. Но уже спустя пару секунд я понял, что погорячился в своей оценке. Этот парень был кем угодно, но только не летчиком. Я вдруг как-то сразу понял, что передо мной волкодавище самого высокого уровня, и, для того чтобы разобрать меня на запчасти, помощь ему совсем не понадобится. Да и оружие не потребуется. Выждав пару секунд, капитан проговорил:

— Дмитрий Григорьевич, вас ждет товарищ Сталин. Машина уже подъехала… — немного помолчав, добавил: — Мы будем ждать перед подъездом. Поторопитесь.

— Ммм… Я сейчас не совсем в форме. Боюсь в таком виде ехать…

— Он знает, — прервал мои словеса ряженый капитан: — Не волнуйтесь.

— Ну что ж, я буду минут через десять.

Капитан, не спрашивая разрешения, развернулся и начал спускаться вниз. Однако через пару шагов он остановился, обернулся ко мне и проговорил:

— Дмитрий Григорьевич, а гранату вы лучше мне отдайте. Не нужна она вам. Да и взрыватель там испортили, — и пристально уставился мне в глаза.

— Хм. Молодцы. А патроны вы мне в кипятке не сварили? — проговорил я, протягивая капитану гранату, и одновременно пытаясь сделать вид, что мне смешно. Получалось, прямо скажем, хреново.

— Такого приказа не было.

— И на том спасибо.

Захлопнув дверь, и тупо уставившись на свой пистолет, я еще раз подумал над тем, что может все-таки лучше будет самому застрелиться. Но на этот раз воинственный запал куда-то испарился. Наверное, хватит уже истерить как малолетка. Поздно боржом пить, надо идти до конца. А там авось кривая вывезет. В конце концов, очень интересно узнать, что сейчас от меня хочет Сталин? Было бы у меня полцарства, я б его отвалил, не раздумывая, чтобы его мысли прочесть!

Симбиот, конечно же, не мог знать, что предшествовало подобному решению Вождя. Не знал он и то, какое именно событие стало решающим. Он не знал, что совещание, с которого он был изгнан с позором, закончилось практически сразу после его ухода. Иосиф Виссарионович, совершенно неожиданно для себя, вдруг осознал, что говорить-то по большому счету уже нечего. Доказательства собраны, виновные найдены… Или найден? Не этот ли вопрос задал себе Он? Не в нем ли причина? Может ли один человек нести ответственность за все неудачи, уже постигшие страну, или за те, которые могут постигнуть ее в будущем?

Или Вождь снова и снова вспоминал выражения лиц тех, кто остался в кабинете после ухода засланца? Как помрачнел Тимошенко, тот самый человек, который, как и в реальности симбиота, стал инициатором создания уникального по своему содержанию документа, в сути своей повторявшему выводы только лишь наклевывающиеся у экспертов комиссии, собранной Павловым. Если бы не его действия, быть может, немцы Москву и взяли. Кто знает? Или он вспомнил опустившего глаза Смушкевича? Того, кто не побоялся говорить о нашей слабости? Или он вспомнил глаза других? Тех, на чьих каменных лицах за маской безразличия проскользнул огонек злорадства? Или он вспомнил поток успокоительных речей, вновь пролившийся на него после ухода симбиота?

Так кто же все-таки виноват? В глубине души Вождь знал ответ. Он не раз и не два в другой ситуации указывал на него окружающим. На пути к результату может быть множество проблем, причиной которых стали ошибки подчиненных, но ответ за результат несет всегда один человек — руководитель.

Как же так? В чем причина? Неужели Он сделал что-то неправильно? Еще и еще раз он вспоминал прошедшие годы. Вспоминал, как изменялось поведение окружающих. Как в их словах все отчетливее и отчетливее проскальзывали нотки соглашательства и раболепства. Как набирали силу и число хвалебные речи, способные уверить в своей истине даже самых стойких. Как один за другим замолкали те, кто не боялся говорить правду. Нет. Он все еще мог добраться до истины. Сам. Если хотел этого. А если нет, то ему говорили то, что он хотел услышать. И вот результат…

Так в чем же причина? Быть может в том, что Он поставил знак равенства между собой и идеей партии? Уверил всех, и, в конце концов, поверил Сам, что только лишь он может воплотить ее в реальность? Он, великий пролетарский философ, Вождь, способный повести за собой всю планету по пути в светлое будущее. Когда-то, очень давно, он дал себе зарок, что не остановится ни перед чем на пути к достижению собственной цели. И, в отличие от политиков из современности симбиота, эта цель не была власть ради власти, этой целью была власть ради Идеи! Быть может именно в этот момент Вождь, наконец, решил для себя самого, что виноват Он сам. Нет, виноват вовсе не потому что был глупцом, властолюбцем или палачом, а потому что он был Главным!

Быть может, так оно и было, а может, и нет. Но, так или иначе, машина, с сидевшим внутри пришельцем из будущего, уже подъезжала к даче Вождя.