Симбиоз

Уронив телефон на кровать, я еще минуту неподвижно сидела. В комнату с кухни вернулась Рене, вся при параде, в белом комбинезоне и с нежными персиковыми тенями на веках. Мельком посмотрела на меня, замершую и задумчивую, и принялась крутиться перед зеркалом. Она совершенно точно хотела услышать вопрос, и я не стала ее разочаровывать.

– Куда собралась?

– Нас сегодня что-то интересует? – притворно удивилась сестра.

– Да, сегодня у нас хороший день.

– Я иду в кино.

– И с кем?

– С Анжелой и Джоном.

– Втроем? Кто-то из вас лишний, – я улыбнулась и упала на подушку, сладко потягиваясь. – А знаешь, дай мне свою тушь.

Мы с сестрой вышли на улицу вместе. Нас обеих уже поджидали машины. Я приветливо махнула рукой Анжеле – однокласснице Рене, с которой они дружили уже несколько лет. Она сидела за рулем старенькой «тойоты», а рядом с ней, покачивая головой в такт музыке, расположился молодой парень с татуировкой на шее и проколотым ухом.

– Папа его не одобрит, предупреждаю заранее, – шепнула я на ухо сестре.

– А его одобрит? – Рене многозначительно кивнула мне за спину.

У автомобиля Нари были тонированные стекла, поэтому я надеялась, что он останется незамеченным. К несчастью, ему вздумалось выйти подышать воздухом.

– У меня к нему дело.

– Жаль, – сестра посмотрела внимательно и грозно, вмиг делаясь очень похожей на отца. – Я надеялась, все твои дела с сотрудниками ФБР давно закрыты.

Она устроилась на заднем сиденье – белобрысый Джон потянулся через весь салон, чтобы смачно чмокнуть ее в щеку. Мне это не понравилось, но я сочла за благо дальше не следить. Дисциплинированности Рене мог позавидовать любой взрослый человек, она не пила и не пробовала курить, однако все равно неумолимо взрослела. Как и Анжела, которую я помнила, как худую маленькую девочку со скобами на зубах, как и этот Джон, наверняка только недавно набивший себе татуировку.

При взгляде на Нари я сразу приободрилась, но постаралась, чтобы это не было слишком заметно.

– Не сильно отвлекла?

– Ты – единственная, кто в последнее время напоминает мне, что по выходным можно не только работать, – прикрыв рот, он беззвучно и широко зевнул.

Я сочувственно качнула головой.

– Судя по всему, тебе и по ночам кто-то должен об этом напоминать.

И мне сразу стало неловко, будто я сморозила завуалированную непристойность. Руки сами собой потянулись к золотистой застежке на сумке. Я дважды щелкнула, открывая и вновь закрывая ее. Вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

– Мне вот что спросить нужно…

– Прямо здесь?

– Не знаю, – растерялась я. – Как тебе удобнее.

Мимо проехала, неуклюже выруливая с узкой площадки, «тойота» одноклассников Рене, из которой раздавались оглушительные басы; Джон улюлюкал и подпевал какому-то рок-музыканту, переходя иногда на звуки, напоминающие больше рычание дикого зверя, чем человеческий голос, а Анжела за рулем визжала от удовольствия: видимо, у него прилично получалось. Переглянуться с сестрой я не успела.

– Садись. Если хочешь, тоже включим «хеви-метал» на полную громкость.

Нари посмеивался – по-доброму, без всякого снобизма. Шумная молодежь не вызвала у него негатива, чего я подсознательно опасалась, наоборот, он будто немного им завидовал.

Мы припарковались у ботанического сада – места, которое я рекомендовала Нари к посещению в прошлый раз, когда мы уплетали острый рис во вьетнамском кафе. Мама очень любила возить нас с Рене сюда. Она могла подолгу рассказывать о каждом растении, каждом цветке и даже о насекомых, которые эти цветки опыляли – к сожалению, нам с сестрой, в силу возраста, было не слишком интересно. Не увлекала ботаника и отца, однако ради мамы он отказывался от своего излюбленного времяпровождения у телевизора и выбирался вместе с нами. Кажется, именно здесь мы в последний раз собирались всей семьей, просто чтобы погулять.

– Я хочу тебя спросить об «одержимых».

– Почему вдруг? – Нари устроился на декоративном бордюре перед фонтаном. Положил рядом свой пиджак и похлопал по нему, приглашая меня сесть. – Ты кого-то видела?

– Нет, – подобный вопрос я ожидала от него услышать и заранее придумала подходящий ответ. – Недавно я вспоминала… тот случай у супермаркета. И поняла, что ты был прав: Франциско никто не помогал. Мне интересно, как он сделал то, что сделал.

Нари опустил руку в зеленоватую воду и принялся создавать маленькие волны. Те добегали до места, куда градом сыпались капли от фонтана, и растворялись под ними.

– Не самую легкую тему ты выбрала. Я не врач.

– Значит, это какая-то болезнь? – разочарованно протянула я.

Нари собирался соврать. Выражение его лица не изменилось, однако мне не нужны были внешние доказательства. Он обдумывал, как наиболее убедительно пересказать слова нью-йоркского доктора из интернета.

– Да, очень тяжелая и не до конца изученная болезнь. Подверженные ей люди умеют на краткое время вводить себя в состояние… в котором могут быстрее бежать, сильнее бить и выше прыгать. Тогда они становятся практически невменяемыми, так как их сознание испытывает чрезмерную нагрузку и начинает функционировать с перебоями. Становятся опасными.