Симбиоз

Мутный и Лена сделали всё, что требовалось. Они застрелили оставшихся так быстро, что те не успели даже оружие похватать. Затем мы вышли обратно на улицу, где ровным счётом ничего не изменилось.

– Ты, – указал пальцем на одного из мужиков Мутный, – подойди сюда.

Тот не колебался ни секунды, бросил лопату, которая воткнулась в песок, и послушно приблизился к нам.

– Здесь ещё остались эти уроды? – спросил он его.

– Нет, господин, – тихо произнёс мужчина, опустив глаза в землю.

– Пиздец, – выпучил от удивления глаза наркоман. – Мне нравится это место.

– Сколько выживших осталось? – подключился с вопросами я.

– Три тысячи, господин, – так же послушно ответил он. – Половина сейчас в бараке отдыхает, если необходимо, мы можем выстроиться.

– Значит так, – немного подумав, решил я. – Вы свободны, захватчиков больше нет, мы их всех убили.

– Нам больше некуда идти, господин, – вместо благодарности, человек упал на колени и попытался ухватить меня за ноги. – Не прогоняйте нас, пожалуйста.

– Блять! Отъебись на хуй! – я моментально отпрыгнул от него.

Смешанные чувства я сейчас ощущал. В первую очередь стало стыдно за него, словно это я сейчас ползаю перед кем-то на коленях. Одновременно накатила брезгливость, несмотря на то, что прошлое напрочь выбило из меня отвращение к чему-либо. И испытать его сейчас, казалось чем-то необычным, странным.

Чтобы остановить этот балаган, пришлось ударить мужика ботинком в лицо. Сработало сразу. Он угомонился и, не поднимаясь с коленей, отполз в сторону. Жалкий, грязный – у меня и грамма жалости к нему не возникло. Даже опустившись на самое дно, я никогда не вёл себя так.

Судя по лицам тех, кто сейчас стоял неподалёку, они ощущали примерно то же самое, отвращение к этому червю. Вряд ли хоть кто-то пожелает заступиться за такого.

– Старший кто? – наконец до меня дошло, что мы не с того начали.

– Кузьмич – смотрящий у нас, – отозвался мужчина неподалёку.

Он как раз сидел на мешках с песком и спокойно курил, глядя на происходящее.

– Позови, – сухо попросил я.

Мужик молча кивнул и, отбросив в сторону самокрутку, сплюнул и двинулся в сторону трёхэтажного здания.

Оно ничем не отличалось от тысяч точно таких же по всей стране. Обычно в подобных располагается что-то административное: библиотеки, различные службы, их конторы или кассы, собирающие коммунальную мзду. Это принадлежало конторе какого-то предприятия.

Оккупанты устроили на его территории концентрационный лагерь.

В мире больше не осталось закона, способного осудить за такое. Нет ни трибунала, ни международной Европейской конвенции. Лишь совесть командира способна остановить беспредел.

Но бывает так, что он и есть самый главный отморозок, моральный урод, который получает удовольствие от страдания других. И в истории таких личностей хватает, притом не только в армии фашистской Германии. А сейчас пришло самое время для всей этой грязи и гнили, что притаились в человеческих душах.

Вскоре станет ещё хуже. Придёт зима, холод, а урожая нет, огороды заброшены, да и что толку с этой земли, если за отсутствием солнца даже сорняки желтеют прямо на корню.

Надежда лишь на запасы, что делало государство в преддверии апокалипсиса. Ведь где-то должны оставаться склады госрезерва, бункера гражданской обороны.

И кто бы что ни говорил, но к власти дураки не приходят. Жадные – да, подлые – само собой, но идиотов там нет. Потому большинство таких запасов хранится далеко за пределами стратегически важных городов. Москва и другие крупные населения пали, там не осталось ничего, кроме смерти. Зато где-то за их пределами и границами спрятались секретные склады с продовольствием.

Вот только никто и понятия не имеет, где всё это находится. А даже если отдельная кучка людей сможет отыскать нечто подобное, то ни за что не поделится с ближним. Будут наблюдать за тем, как подыхают в соседнем селе, как те пожирают трупы более слабых, а затем и друг друга, но и на километр к своему добру не подпустят.

– Это ты меня звал? – выдернул из раздумий чей-то голос.

– Ты Кузьмич? – уточнил у него я.

– Ну допустим, – сурово ответил тот.

Этот мужик мне сразу понравился. Нет ни грамма страха в глазах. Говорит уверенно, так может себя вести человек, некогда наделённый властью. Может быть, он когда-то работал в полиции или был военным, потому как манера поведения очень похожа. Выправка, скудность в движениях, он и не боится нас и вот же момент понимает: мы сила, с нами лучше считаться. Для меня эти ощущения были новы и непривычны.

– Допустим, бля, – буркнул Мутный. – Хуй в стакан опустим.

– Ебальник захлопни, – сухим тоном одёрнул его я и вновь обратился к старшему. – Давно вы так?

– Нам хватило, – ухмыльнулся Кузьмич. – Теперь как бы хуже не стало.

– Не станет, – уверенно сказал я. – Там дальше по трассе ещё два грузовика стоят и джип. Всё это слегка трупами припорошило, отправь людей, пусть перегонят технику.

– А сами чего? – прищурился тот.

– Не научились, – пожал я плечами. – Ни разу в жизни машину не водил.