Симбиоз

– Неужели, обладая подобной силой, вы не в состоянии сделать это сами? – наконец объяснил своё поведение тот.

А я вдруг осознал, что он не в курсе того процесса, который даёт мне эти невероятные возможности. Видимо, Лена ответила молчанием, как и Тоня, ну а Мутному только кайф подавай. И как мне к этому относиться? Раскрыть секрет – значит ограничить себе доступ к энергии. Но и соврать не получится, как только дело дойдёт до изучения, придётся открыться.

– Я немного не в форме, – поморщился я в ответ.

– Или вам чего-то не хватает, не так ли? – склонил голову набок Игнатьевич.

– Что с моими друзьями? – задал я встречный вопрос, в попытке уйти от темы.

– Хм-м, вот почему я как-то так и думал? – состроил хитрую рожу тот. – Кто конкретно вас интересует?

– Оба, – не моргнув глазом, соврал я.

– А вот здесь вы лукавите, молодой человек, – вежливо пригрозил мне пальцем Халат. – Я прекрасно видел, как вы оживляли свою подругу. Следовательно, без её присутствия вы прекрасно можете обойтись.

– Ну ты, бля, меня поймал, – ухмыльнулся я. – Ремни снимешь?

– Ох, что же вы, молодёжь, вечно везде торопитесь, – вздохнул тот и подошёл к каталке.

Хитрые пряжки тоже имели навесные замки. При желании их можно было бы открыть при помощи любой отвёртки. Однако для этого пока рано.

Мы понятия не имеем о количестве человек в бункере, о расположении помещений, да я даже не знаю, где Мутный.

Ремни ослабли, и я с великим удовольствием вытянул из-под них руку и как следует почесал нос. Это, наверное, самое большое западло в мире и происходит всегда в тот момент, когда руки или заняты или в говне по самые локти. Плечом, к сожалению, так не получается, становится лишь хуже.

Вскоре оковы окончательно пали и мне, наконец, удалось занять сидячее положение. Голова кружилась, руки тряслись от слабости. Словно я на самом деле перенёс тяжёлый грипп, или вот-вот наступит ломка.

– Воды принесут или где? – решил окончательно обнаглеть я.

– Да, секундочку, сейчас уточню, – засуетился Фёдор Игнатьевич и снова вытянул рацию из кармана. – Это снова я, приём. Принесите воды в пятый коридор.

– Пошёл на хуй! Не засоряй эфир! – рявкнула рация в ответ. – Козёл, бля.

Последняя фраза прозвучала с эдаким затуханием, словно на том конце и не собирались произносить её в эфир. Игнатьевич покраснел, стиснул зубы, но сдержался. А нам ещё кое-что стало понятно: Халата здесь не сильно уважали. Хотя вертикаль власти наверняка была выстроена таким образом, что военные низших рангов обязаны ему подчиняться.

Возможно, это беспредел сверху, на поверхности, разнуздал дисциплину, а может, так и было задумано. В любом случае сейчас это неважно.

– Чё, Док, ни в хуй тебя не ставят? – усмехнулась Лена.

– Они обыкновенные идиоты, – совершенно спокойно махнул рукой тот. – Спорить с ними бесполезно, только нервы зазря напрягать. Я вернусь через секунду, никуда не уходите.

Игнатьевич покинул небольшую комнату, оставив меня совершенно свободным. Но предпринимать что-либо я не спешил. Во-первых, сил нет, от слова совсем, во-вторых, как я уже говорил – рано.

Помещение больше напоминало слесарную мастерскую: с одной стороны трубы, с другой верстак с различными приспособлениями. Чуть дальше, если пройти сквозь неё, имелась ещё одна комната, именно из неё и слышался шум насосов. С противоположной стороны, перпендикулярно, проходил коридор, в котором и скрылся Игнатьевич.

– Ты знаешь, где Мутный? – адресовал я вопрос Лене.

– В бункере, – съязвила она. – Точнее вряд ли скажу.

– Ну, как-то так я и думал, – я ещё раз почесал нос, который никак не желал униматься. – Кормят хоть нормально?

– Тушняк и каша, – поморщилась та. – Чай бледный с галетами.

– Ясно, – буркнул я и замолчал.

Говорить что-то дельное при прослушке тупо. Лучше попробую сосредоточиться, подумаю, всё больше пользы. Хотя, что я могу, жалкий нарик, у которого прорезались маниакальные наклонности. Это когда радиация вокруг, вот тогда я герой, а сейчас меня ссаной тряпкой убить можно.

Послышались шаги и старческое бормотание. Вскоре из-за поворота показался Игнатьевич, который толкал перед собой инвалидное кресло с Мутным.

Выглядел товарищ, мягко говоря, не очень, только что слюни в карман не текли. Взгляд стеклянный, блуждающая улыбка, короче, Мутный в своём обычном состоянии: в хлам. Ну плюс ещё в смирительной рубашке, да к этому креслу прикован.

– Пиздец, – ухмыльнулся я, глядя на это тело.

– Я тебе говорила, – пожала плечами Лена.

– Вот, держите, молодой человек, – Халат протянул мне пластиковую бутылку с водой. – Пейте не спеш… А, впрочем, как знаете.

Он махнул на меня рукой, потому как я уже присосался к ёмкости, просто вливая в себя воду, словно в бездонную пропасть.

– Мне оставь глоток, – толкнула меня в колено подруга, но было поздно.

– Не переживайте, у меня ещё есть, – оживился Док и вытянул из заднего кармана коляски, ещё одну ёмкость, и протянул её Лене.

Я смачно рыгнул, наверное, на весь бункер и вопросительно уставился на Фёдора Игнатьевича. Тот, в свою очередь, терпеливо дождался, когда девушка напьётся и после этого разомкнул ей наручники.