Симеон

— Это очень ловкий и изворотливости молодой камергер. Государыня собиралась отправить его служить подальше, но ему удалось втереться в доверие к Александру. Теперь далеко пойдёт.

Вот и определилась одна из потенциальных целей. Убийца отца нашёл своё место возле юного монарха. Остальные рвотную реакцию не вызывали, зато среди более возрастных кое-кто проклюнулся.

— Полковник Беннигсен командует Изюмским гусарским полком. Вот император и решил держать сей полк при себе. Вроде родом из Ганновера.

Однако наш государь себе славную компанию подбирает. Неужели действительно расчитывает на «раз-два и в дамки»? А как ещё считать в его возрасте и в его положении бабушкиного любимчика?

Нашествие 1794 года сразу проявилось в некоторых новостях. Мой осведомитель, отирающийся неподалёку от Наполеона, прислал замечательный отчёт об осаде Тулона.

— Представляете, Александр Васильевич, а мой артиллерийский капитан французской армии там отличился.

— И как же, если не секрет? Неужели героически командовал какой-нибудь батареей, поразив множество врагов?

— Гораздо больше, применил стратегический талант.

Осада Тулона казалась безнадёжной. Вокруг него 30-тысячный отряд Южной армии, а внутри находились восставшие контрреволюционеры, англичане, испанцы, причём примерно столько же. Мало того, в порту стояла английская эсядра и даже захваченная французская флотилия.

— Сей позиционный затык никак не решался.

— Не поверю, что артиллерией могли чего-нибудь добиться.

— Мой Бонапарт предложил командованию весьма любопытный план. Он перетащил часть батарей так, что они окружили бухту с моря. Не полностью, конечно, но и того, что он создал, хватило для успеха.

Постоянный обстрел вражеского флота вынудил их покинуть какой-то «малый рейд». Англичане спешно построили форты специально для контрбатарейной борьбы.

— Однако мой капитан, уже ставший майором, разработал операцию по взятию этих фортов.

— Но он же артиллерист, а не пехотный офицер.

— В том-то и дело, что он талантлив в разном. В общем форты были захвачены и обращены против защитников города. Тен пришлось оставить и большой рейд в итоге.

После чего, перебрав варианты попыток защитить Тулон, англичане убедились, что таковых нет. В общем, погрузили своих и союзников на суда и ушли в открытое море, чтобы не подставляться.

— В итоге, после ухода эскадры союзников французы с лёгкостью захватили город, весь арсенал и уцелевшие 25 кораблей французского флота.

— Хорошего офицера вы себе нашли, такой далеко пойдёт.

— Вы не поверите, но относительно недавно он просился в русскую армию на войну с турками.

— Конечно же помню это время. Тогда многие толковые иностранцы просились, но им предлагали служить лишь понизив в чине. Чтобы наших офицеров таким образом возвысить.

За этот подвиг Боню повысили в бригадные генералы, минуя полковничьи чины.

Следующим были отчёты торговых домов.

— Пока зима, европейцы набирают солдат и им срочно требуется оружие, причём любое. Всё наше старьё, остающееся от перевооружения «голландцев» уже распродано. Теперь торгуем тем старьём, которое я в наших арсеналах нашёл. Даже французы закупают, правда через третьих лиц.

— То есть, вы вооружаете обе стороны, ай-яй-яй, как не стыдно, господи адмирал, — рассмеялся Храповицкий, — это же обычно нас в Европе дурят, а вы наоборот действуете.

— Что поделать, Александр Васильевич, я долгие годы сиротствовал, вот должное воспитание и не получил, — грущу в ответ.

— Сиротинушя вы наш — сочувствует опекун, — кстати, а когда вас признают? Ничего не известно?

— Неизвестно, да я и не спешу броситься в глаза Александру. Мало ли как отреагирует. Гораздо важнее, что продовольствие уходит с ганноверских складов намного дороже, чем закупалось. И не только в России, но и в Европе.

Кому что, а мне опять нпвые бабские трусы. Совсем неправильный попаданец, никуда не годится.

В феврале Александр гордо бренчал двадцатью тысячами рублей аванса, так как корпус уже двигался по Венгрии. Солдатушки недоедали, недосыпали, мёрзли, но верили в своего Суворова, ведущего «братушек» к победам и воинской славе. Полководец часто делил пищу из солдатских котлов, а его верные воины делились с ним своей скудной долей, в смысле, пищей. Гопфрицкригжуль-хрен-поймёшь задерживал поставки, веря в то, что «русские всё преодолеют». Морковка всегда сладостна вдали, а мы, как истые ишачки, готовы идти за ней до посинения, хоть на край света.

— Узнавая такое, Александр Васильевич, мне стыдно, что мои подопечные едят от пуза и находятся в тепле.

— Да, Семён Афанасьевич, вы действотельно прикармливаете солидную часть русской армии. 100 тысяч в Голландии, 30 тысяч в Мемельланде, 40 тысяч под Петербургом и ещё личный полк. А это почти двести тысяч.

— Небось при дворе все потешаются над этим?

— Именно так, говорят, что вам сколько ни дай, всё потратите на простых людей.

Ну, что же, в народе тоже «потешаются», что сколько ни дай князю Великому, тот всё на простых людей спустит. Терплю покамест, вроде привык уже. Тем более, что несколько сотен тысяч рублей получил в наследство после смерти Ивана Перфильевича.