Симфония-333

— А одежда — это разновидность панцирей или файл из программы «МОРАЛ»?

— Одежда — это соблюдение необходимых правил, установленных внешним миром, значит, это «МОРАЛ». Но любовь прекрасна тем, что она расширяет границы внутреннего мира. Для влюбленных не существует рамок и ограничений. Любовь — это вирус-троян, разрушающий защитные системы. То, что влюбленные вытворяют, нарушая все границы и запреты, целиком и полностью оправдывается любовью…

Дан остановился и замолчал, потому что Влада начала медленно раздеваться.

— Ты… ты чё делаешь?

— Я чувствую его.

— Кого?

— Трояна у себя внутри.

Она скинула с себя всю одежду, встала на стул, потом на стол, села на корточки над пустым бокалом Дана и, о боже… Дан, открыв рот, смотрел на это «безобразие».

— Будешь пить? — спросила Влада, слезая со стола, после чего рот у Дана быстро захлопнулся. — Да ладно не напрягайся, я пошутила.

С этими словами она, раздвинув ноги, села Дану на колени, положила руки ему на плечи и, слегка откинувшись назад, продемонстрировала ему свои набухшие соски.

— Посмотри, какая нежная у меня кожа. Скорее снимай свой панцирь, а то ты меня всю исцарапаешь.

Дан даже не успел ничего сообразить. Влада впилась в него губами, извиваясь, как гремучая змея. Прямо из ее уст к нему вовнутрь полилась мощная струя невероятной возбуждающей энергии, в один миг разбившей на мелкие куски все панцири, все границы, все рамки, все кристаллы. Все программы и файлы были стерты, бесконечность памяти отформатирована под ноль. Он легко поднял ее за талию и, не отрываясь от ее губ, отнес на кровать.

Все повторилось в третий раз точь-в-точь, как в мыслях в первый раз и под кумаром марихуаны во второй. Только в этот раз Дан решил обойтись без резких движений.

Он целовал ее губы, он целовал ее плечи, он целовал ее грудь, потом спустился чуть ниже и исцеловал весь ее живот, потом спустился еще ниже… губы коснулись мягких волосков на лобке… по телу Влады пробежала волна судорог… Дан похолодел и замер. Эрекция сразу исчезла. Он резко поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Все нормально, все хорошо, — промурлыкала Влада, — продолжай, я хочу, чтобы ты сделал это…

И Дан сделал это… и делал это долго и с удовольствием… и скоро эрекция возникла с новой силой… а потом он делал все, о чем она его просила… делал это подолгу и с удовольствием и помногу раз… и это все продолжалось полтора часа…

Они лежали и курили. У обоих слегка подрагивали руки.

— Это было великолепно, Дан! Это было, как музыка! Я просто улетела на небо. Дан, что это было?

— Симфония-333.

Симфония-666

Дан проснулся от того, что услышал характерный щелчок. Это включился монитор. Приоткрыв один глаз, он увидел на экране надпись: «Неизвестный абонент»

«Нет, это точно день сурка. — Думал Дан, — Я, как шахтер в забое, вскрываю слой за слоем пласты каких-то параллельных миров. Мне кажется, я теряю сознание, мне кажется, я засыпаю и просыпаюсь, а на самом деле я перемещаюсь по бесконечности интерпространства, открывая двери в параллельные миры. Но ведь не существует никаких параллельных миров. Наша галактика находится внутри какой-то жизни, какие-то жизни существуют внутри меня, но рядом параллельной жизни быть не может. В жизни человека существует только один дополнительный мир, это сон. Постой, постой, если я за десять бессознательных минут прожил отрезок времени длиною в месяц, то, возможно, то же самое происходит и во сне. Человек, просыпаясь, помнит только ближайший поверхностный сон, а что происходит в глубоком сне? За одну ночь он, наверное, проживает целую жизнь. Когда человек засыпает, его сознание, его математическая точка засасывается воронкой и проваливается в черную дыру своей внутренней бесконечности, где время течет в сотни раз быстрее, чем „на поверхности“. Нет, люди там не живут. Там есть какая-то жизнь, но другая, говорящая на другом языке, поэтому разумной связи с тем миром быть не может. Наш мир думает словами и околоземными образами, а там ничего подобного нет, поэтому, просыпаясь, мы можем вспомнить только поверхностный сон, а глубокий ускользает. Остается какая-то вибрация, какое-то чувственное ощущение, но ни слов, ни образов вытащить оттуда невозможно. Аминь.

Тогда что же все-таки происходит со мной?…»

— Да. — Наконец отозвался на вызов Дан.

— Дан, включи шторки.

— Мам, это ты!

— Я, я, ты чё так кричишь, как будто последний раз видел меня не два дня назад, а два года?

— Да, я… это… ты чё хотела-то? Почему у меня не определяется твой номер?

— Включи шторки, мне надо познакомить тебя с одним человеком. Я сейчас нахожусь у него дома.

Дан поднялся и пошел искать стрелку. «Наконец-то она решилась познакомить меня со своим любовником». Он уселся в кресло поудобнее и включил шторки. На экране появилась мать и он… стрелка выпала из рук.

— Сергеев! Го… — слова опять застряли у него в горле. Дыхание перехватило, как будто он вновь хлебнул вина с цианистым калием.

— Дан, с тобой все в порядке? Ты чё такой бледный, как смерть? Кто такой Сергеев?

— Я… это… сон приснился…, я еще не успел всплыть на поверхность.