Симфония тьмы

– Теперь уже ясно, что такое этот Фонд, – продолжал Райский. – Это тайное общество, имеющее не только свои филиалы, но и своих агентов влияния по всему миру. Кто возглавляет Фонд, нам так и не удалось узнать. Но мы знаем, что их филиал есть в том числе и в самом Израиле.

Дронго удивился. Ярко выраженный антисемитизм Асанти и Якобсона находился в диком противоречии с этими утверждениями. Но, очевидно, по отношению к своему израильскому филиалу Фонд проявлял некоторую снисходительность.

– Из-за нашего взаимного недоверия, – продолжал генерал МОССАДа, – каждая из наших служб считала, что кто-то другой финансирует и покровительствует этому Фонду. Но теперь мы знаем, что это не так. Фонд создан тайным масонским орденом «вольных каменщиков» и финансируется на их деньги. При этом часть денег эти неистовые ревнители веры получают от арабских стран, что их, конечно, не смущает.

Что-то в его словах смущало Дронго, но он решил не перебивать генерала. Тихо скрипнула дверь, в номер вошел и осторожно присел на стул у дверей Моше.

– Узнав наконец, что представляет собой Фонд, теперь мы можем начать против него совместную акцию, – продолжал Райский. – Только объединив усилия наших организаций, удастся покончить с этим монстром. Надеюсь, все со мной согласны?

Минулин осторожно наклонил голову. Вудсток быстро закивал. И в этот момент раздался голос Дронго.

– Нет, – громко сказал он, – я не согласен.

Все посмотрели на него.

– Вы с ума сошли? – дернулся генерал Минулин. – Что вы такое говорите? Как это не согласны?

– Вы, очевидно, забыли, – зло сказал Вудсток, – вчера вечером вас спасло только чудо.

Дронго не обращал на них внимания, глядя в глаза Райскому.

– Я начинаю понимать, почему вас так не любят, – почти шепотом сказал Дронго.

Все молчали, ожидая, что скажет Дронго дальше.

– Неужели вы ничего не видите, генерал? – спросил Дронго. – В вас самих сидит очень сильный комплекс неполноценности. Я понимаю, как нелепо это может выглядеть по отношению к вашему народу, но ведь это действительно так. Вам все время кажется, что все вам завидуют, все вас ненавидят, все интригуют против вас. Я не исключаю, что это так, но, конечно, не в тех масштабах, в каких вы себе представляете. В любой стране вы пытаетесь создать свою опору, с детства внушая каждому своему соплеменнику мысли о его исключительности, о его принадлежности к великому народу. Это прекрасно. Но посмотрите, во что это превращается. Вы присваиваете себе право миловать и карать. Вы всерьез уверовали, что именно вам поручена некая миссия. Имея громадное влияние в мире, вы начинаете им злоупотреблять. Пытаясь защититься от действительной агрессии, вы часто переходите ту грань, которая отделяет вас от самозащиты, и невольно сами становитесь агрессором.

– Что вы предлагаете? – спросил Райский.

– Нападение на их центр в Женеве ничего не даст. Только вызовет новую волну ненависти в ваш адрес. Черт вас всех возьми, вы ведь верующие люди!

Дронго вскочил со своего места и, пройдя в другую комнату, принес Библию. В любом европейском или американском отеле в спальне обязательно лежит Библия. Он раскрыл ее на известной ему странице и прочел: «Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».

– Вы же умный человек, генерал, – продолжал Дронго, – неужели вы не хотите понять очевидного? Если вы считаете себя исключительным народом с исключительной привилегией всегда защищаться и делать так, как считаете нужным, значит, вы должны признать подобную исключительность и за другими. В том числе и за вашими врагами. «И какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». Мне противен Асанти с его Фондом, мне противны их действия. Но если вы имеете своего агента влияния в Вашингтоне, почему они не могут сделать то же самое? И если вы завтра нападете на их центр в Женеве, почему они не могут ответить тем же? Око за око, кровь за кровь. Неужели вам мало многолетней войны с арабами, которой не видно конца?

– Перестаньте, – отмахнулся Минулин, – вы ведете себя очень странно. Они вас вчера хотели расстрелять, а вы их защищаете. Это решает не только МОССАД. Мы представляем здесь свои разведки и готовы объединить усилия, чтобы покончить с этим Фондом. Раз и навсегда. Вы думаете, у нас нет их агентов влияния? Это общая проблема для всего мира. Мы не должны позволить им диктовать нам условия. Это кучка зарвавшихся авантюристов, вообразивших, что могут переделать мир.

– Я их не защищаю, – возразил Дронго, – я просто хочу, чтобы вы все правильно оценили. Разве в Москве агенты влияния только этого Фонда? А сидящие здесь генералы, представляющие ЦРУ и МОССАД, не имеют своих агентов влияния в Москве? Так в чем дело? Почему одним вы позволяете, считая это в порядке вещей, а с другими жестоко расправляетесь, рискуя вызвать ответную реакцию?

– Мы никому не позволяем иметь у нас агентов влияния! – сорвался на крик Минулин. Зная, что Райский знает русский язык, он даже не успел перейти на русский.

Райский по-прежнему молчал.