Симфония времени и медные трубы

Майор Рамонов был, оказывается, более тактичным, чем предполагал Егоров, и не стал допытываться, какими путями у него оказались такие сапоги. Но интендант третьего ранга Комлев был более любопытным и настойчивым и прямо вцепился в Егорова, требуя сказать, кто ему переделал сапоги.

– Не в нашей мастерской? А где тогда? Вы же в город не ездили, никуда не отлучались! Петров, что ли? Он и так занят! Ну, кто же сделал?

С трудом освободился от него Егоров, с ещё большим трудом не раскрыв ему тайну своих сапог.

В оркестре всё было благополучно. Люди занимались, работали. Кухаров и вида не подал, что он в чём-то «повинен». Во время перерыва Егоров подозвал его, отвёл в сторону и, не скрывая своих благодарных чувств, сказал ему:

– Ну, Кухаров, спасибо вам. Я не ожидал такого мастерства и такой быстроты. Сапоги мне очень нравятся, очень, и я даже не знаю, как вас благодарить! Скажите мне попросту, сколько я вам должен?

И тут, к своему удивлению, он увидел, что Кухаров побледнел, губы у него задрожали и в глазах появились какие-то подозрительные блёстки.

– Обижаете, товарищ старший лейтенант! Я вам как другу, как брату, от всей души! Первый, кто выслушал меня и не обругал, не читал морали, не запугивал, вы были. Как же мне смотреть на вас! Да я…

Егоров взял его левую руку и крепко пожал! Пожатием не командира, не старшего. Пожатием друга и человека.

– Только об одном прошу вас! Не говорите никому, что это я сделал! А то покоя не дадут, жить не дадут!

– Как жить не дадут? – удивился Егоров.

– Начнут ходить, тому сделай, другому! А мне это ни к чему, – сказал Кухаров.

Егоров пообещал ему хранить его тайну. Но в самом ближайшем времени, неизвестно через кого, всё же эта тайна обнаружилась. То ли кто из музыкантов проговорился, то ли кто из командиров – соквартирантов Егорова, но однажды интендант Комлев поймал Егорова в штабе и начал его уговаривать отдать Кухарова в его, Комлева, «ведомство», с тем, чтобы назначить его сапожным мастером в ремонтные мастерские части.

– Вам же музыканты нужны, а он сапожник, да ещё какой! Нет, вы обязаны передать его мне. О другом решении и речи быть не может.

– Что значит другое решение? – сказал Егоров. – По-моему, решение давно вынесено, у Кухарова есть военно-учётная специальность, ВУС-108, что означает военный музыкант; дело другое, плохой он музыкант ли, хороший, но это уже дело моё. Да и невозможно обойтись только хорошими музыкантами! И плохие нужны тоже! А вот насчёт его сапожничества в его военном билете ничего нет, так что мне кажется, ничего из вашего пожелания не получится.

– Не хотите, значит? Ладно! Я пойду к майору Рамонову, он прикажет.

– Сомневаюсь! Не думаю, чтобы майор Рамонов пошёл на противозаконное дело. Мало ли что умеет человек делать? Вы же не родились интендантом? Что-то вы ещё умеете делать? Но вас сделали интендантом, потому что это записано в вашем военном билете. Не сделали же вас командиром роты, очевидно, этого вы делать не можете!

– Хорошо! Не будем спорить! Значит, вы не даёте мне Кухарова? Ну, я прижму вас! Попомните меня!

– А прижмёте, или прижимать будете, пойду к майору Рамонову. Не стоило бы нам друг друга запугивать! Не такое сейчас время, и не такими должны быть люди!

Когда об этом разговоре Егоров рассказал Кухарову, тот усмехнулся и сообщил Егорову:

– Да я уже знаю! Меня уже Комлев вызывал! Говорит, жить будешь отдельно, а кормить буду сам. Первое задание – всему командованию сапоги перетянуть, как капельмейстеру, это значит – штабному командованию! А уж ему-то, Комлеву, в первую очередь. Говорит, «свет увидишь»… Во как!..

– Ну а вы ему что?

– А что я ему? Я, говорю, и шить-то не умею. Откуда вы взяли, что я сапожник? Вы-то не видели, как я работал! И никто не видел. А болтать языком-то кому не лень? – и вдруг «успокоил»: – Да я ему морду-то уже набил! Небось теперь не поболтает!

– Кому набил? Кто не поболтает? – ужаснулся Егоров.

– Да Петров! Кто же ещё наболтал? Петров-то знает, что я модельщик, по модельной обуви мастер. Ну, ему сказали, вот, дескать, смотри, какие у капельмейстера сапоги-то, вот ты бы такие сделал нам-то, а он и брякни, это-де Кухаров, он модельщик! Только вот, товарищ старший лейтенант, никуда я отсюда не пойду. А силком если перетянут, то тут уж не знаю, быть скандалу!

Егоров успокоил Кухарова, сказав ему, что на все претензии Комлева он ответил отказом.

А Комлев своё обещание «прижать» решил осуществить. Все военные вместо шинелей носили тёплые куртки. Одежда, не ласкающая глаз и не придающая должного вида. А тут прислали шинели и разнарядку для них, для оркестра, Егоров видел своими собственными глазами. Но когда старшина Сибиряков, в точном соответствии с графиком, позвал людей подмеривать и получать шинели, то зав. вещевым складом заявил, что разнарядки на оркестр нет, да и шинелей-то уже нет, всё выдано в батальоны!

Расстроенные пришли музыканты восвояси, и старшина доложил обо всём этом Егорову.