Симон Петлюра

Генеральный секретариат никак не отреагировал на прямые военные действия и снова предпочел отмолчаться. Безответственность и вялость господствовала в правительстве УНР. Уклонение от ответа на ультиматум большевиков порождало полную неясность в вопросе обороны. Части УНР были дезориентированы, не знали о реальном положении дел, не знали, давать ли отпор большевикам или придерживаться нейтралитета, а то и идти на капитуляцию. Неопределенность положения приводила к тому, что некоторые республиканские части, не имея приказов из Киева, разоружались по требованию командования большевиков.

Неминуемость войны с Советской Россией, реальная опасность полной потери суверенитета подталкивала украинских автономистов и федералистов к необходимости провозглашения полной независимости Украины. «Молодые» из партии украинских эсеров, самой влиятельной в Центральной Раде, требовали немедленной независимости, немедленного мира, социализации земли, конфискации капиталов... Они добивались также немедленной отставки Винниченко как человека «неспособного к управлению», а вместе с ним и прочих министров социал-демократов. Эсеры решились действовать. Подогреваемые немецкими агентами, они готовили мирный переворот, надеясь перехватить власть. Процесс захвата власти начался кризисом кабинета Винниченко в последних числах декабря 1917 года.

Лидер «молодых» эсеров Вячеслав Голубович — глава украинской миссии на переговорах с немцами в Брест-Литовске, вернувшись из Бреста, уговаривал Центральную Раду пойти на немедленный мир и «самостийнисть». Он убеждал, что «добрые, бескорыстные немецкие дядюшки» отдадут независимой и союзной немцам Украине часть оккупированной немецкими войсками Волыни, районы Холмщины и Подляшья («спорные» земли, которые сейчас принадлежат Польше), решат болезненный вопрос Галичины, окажут финансовую, дипломатическую и военную поддержку.

Часть политиков Центральной Рады склонялось к провозглашению полной независимости УНР как к «мере вынужденной», связанной с «политическим моментом», которая способна остановить наступление большевиков только одним эффектом «суверенитета».

В то же время с провозглашением независимости появлялась надежда разыграть карту «неучастия независимой Украины в мировой войне», заявив, что «независимая Украина войны в 1914 году не объявляла и поэтому не будет ее продолжать».

Представители Антанты, информированные о подобном возможном повороте событий (о возможном подписании Украиной сепаратного мира), не на шутку заволновались. Комиссар правительства Франции в УНР генерал Табуи на встрече с Винниченко 22 декабря предостерег правительство от такого необдуманного шага. От имени Франции он предложил заем Украине на сумму в 500— 800 миллионов золотых рублей.

Несмотря на отказ принять помощь Антанты, правительство Винниченко еще не могло окончательно решиться «с кем дружить» — с немцем или французом...

Уже 11 января 1918 года генерал Табуи в своей ноте сообщал, что подписание сепаратного мира Украиной будет рассмотрено как «акт, враждебный Франции», со всеми вытекающими последствиями. Такое заявление было сделано в связи с тем, что украинская делегация на переговорах в Бресте была признана немцами самостоятельной и с ней, с первых дней января, уже велись тайные переговоры О мире.

Новая нота российского СНК от 30 декабря 1917 года вновь осталась без ответа, несмотря на фактическое продолжение войны и потерю больших территорий. Центральная Рада как бы «успокоилась» после потери Харьковщины и Екатеринославщины, она надеялась, что в глубь «исконной» Украины советские войска продвигаться не будут.

Новый военный министр Порш уже в первые две недели своего руководства продемонстрировал полнейшую растерянность и неспособность управлять войсками. В первом его докладе слышалась паника: «армии у нас нет... она разваливается и спешит домой»! Но потом, видимо, успокоился Порш, и за две последующие недели не издал решительных приказов относительно обороны территории Украины и сопротивления «красному» наступлению. Ему не доставало твердой воли, решимости, элементарных военных знаний и опыта, не был он ознакомлен и с ситуацией в «горячих точках»... не знал даже о надежности того или иного полка армии УНР.

23 декабря 1917 года Порш заявил, что не надо вступать ни в какие переговоры с ленинским СНК, потому что опасность «из Харькова» преодолима — «с Западного фронта движется хорошо сбитая украинская армия в 100 тысяч... среди большевистского войска начался распад». Это был самообман, так как никакой «украинской армии» даже в 10 тысяч на Западном фронте никогда не было. Правительству УНР удалось дождаться только прибытия частей 10-го корпуса с Румынского фронта, которые в начале января 1918 года выбили красногвардейцев из Кременчуга, но наступать на Полтаву у этих частей уже не было сил. Солдаты разбегались по домам, а части моментально прекращали свое существование после переезда с фронта в Центральную Украину.