Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Среди присутствующих в зале было несколько молодых людей в кожаных брюках. Траутмансдорф спросил отца, кто они, и тот сказал, что это – нацисты. Они вели себя враждебно и, когда пришло время задавать вопросы, спросили Визенталя, что тот думает о бомбардировках Дрездена. Траутмансдорф говорит, что Визенталь сумел сохранить хладнокровие, и главная идея, усвоенная им в тот день, состояла в том, что австрийцам не надо стыдиться быть австрийцами, так как коллективной вины не существует, но при этом они делают недостаточно, чтобы наказать нацистских преступников.

После лекции его отец подошел к Визенталю и пригласил с ним выпить, но Визенталь вдруг заплакал. «Почему я должен терпеть нападки неонацистов через двадцать лет после Холокоста?» – всхлипывал он. Траутмансдорф запомнил эту сцену на всю жизнь. Впоследствии он поступил на работу в Министерство иностранных дел и был послом Австрии в нескольких странах. В 1986 году Вальдхайм пригласил его в качестве советника в свой предвыборный штаб.

Вальдхайм запомнился Траутмансдорфу как человек закрытый и склонный к секретности. Про него шутили, что как-то раз, прочитав в газете враждебную статью о себе, он написал на газете «совершенно секретно» и велел похоронить ее в архиве. Когда в прессе начали появляться сообщения о прошлом Вальдхайма, тот не попытался облегчить своим советникам жизнь и заявил им, что не помнит, где и когда был и что делал или не делал. Первые сообщения в прессе он воспринял всего лишь как досадное недоразумение и как попытку американских евреев повлиять на ход австрийской избирательной кампании, а когда Траутмансдорф напрямую спросил Вальдхайма, был ли он нацистом, заверил его, что не был. Траутмансдорф ему поверил, но, в отличие от самого Вальдхайма, понял, что тому угрожает серьезная опасность. Тем не менее, что ему посоветовать, он не знал – хотя бы потому, что ничего не понимал в нацистских документах, публиковавшихся в прессе Всемирным еврейским конгрессом. Но тут он вспомнил, что есть человек, который в этом разбирается, и позвонил Визенталю.

В течение нескольких последующих недель Визенталь служил чем-то вроде тайного советника. Траутмансдорф побывал в Центре документации не менее десяти раз и бессчетное количество раз говорил с Визенталем по телефону, но звонил ему и сам Вальдхайм. Как правило, он звонил Визенталю домой, поздно вечером. Впоследствии он также прислал ему письмо с благодарностью за занятую им твердую позицию.

Помощь Визенталя выражалась преимущественно в том, что он помещал компрометирующие Вальдхайма документы в исторический контекст, а также прояснял их хронологию и географию. Он был знаком с аббревиатурами, которыми обозначались немецкие военные части, знал, кем были упоминавшиеся в документах люди и в какие западногерманские архивы следует направить Траутмансдорфа, чтобы тот мог найти документы, опровергающие выдвинутые против Вальдхайма обвинения.

Визенталь полагал, что неплохо разбирался в американском стиле установления связей с общественностью, но против методов, которыми действовали сотрудники ВЕК, оказался бессилен. Американцы раздобывали все новые и новые документы, прикладывали к ним краткий пересказ по-английски и публиковали их в первой половине дня, однако в Вене в это время было уже поздно и, когда на следующее утро сотрудники штаба Вальдхайма комментировали опубликованные обвинения, те были уже вчерашней новостью, а ВЕК тем временем публиковал свежие документы.

Визенталь проводил научный анализ документов в соответствии с историографическими традициями Центральной Европы, а его выводы были часто сформулированы на тяжеловесном юридическом жаргоне. Так, в нескольких рапортах, где рассказывалось о том, чем занималась военная часть, в которой служил Вальдхайм, имелась подпись последнего и Визенталь обратил внимание на то, что она стояла на левой стороне листа. Это означало, что подпись была всего лишь подтверждающей, наподобие подписи нотариуса, и что Вальдхайм не писал этого рапорта сам. Однако мировые средства массовой информации такими мелкими деталями не интересовались. Аналогичным образом провалились и попытки объяснить миру, что нацистские организации, в которых состоял Вальдхайм, не были – в отличие от СС – организациями преступными.