Симона и Грета

– Да! Уже два года три месяца. Сейчас, подожди. – роется в сумке. – Вот, смотри мы какие!

– Ой, какое солнышко! Зайчик! Глазки какие умненькие!

– Да, весь в меня! – смеется. – Настюха уже собирается выходить на работу, так что будем помогать – когда мы с Алешкой, когда те бабушка с дедушкой. Они хотят еще няню, но знаешь, так трудно сейчас найти хорошую няню… но пусть ищут. А то я на пенсию все-таки не хочу выходить. Еще хочу поработать. Ой, погоди, кто-то звонит. Алло!

Грета воспользовалась паузой:

– Ну, Лорик, счастливо тебе! Мы пойдем!

– Алло, сейчас. Не клади трубку, – прикрыла трубку рукой. – Гретка, счастливо, рада была повидаться. Пока-пока. Не пропадай! – Да, алло. Так что ты говоришь?

* * *

Грета отметила, что Никита ни разу не сделал попытку сказать что-то наподобие «нет, нет, я не сын. Я просто…» Очевидно, ему тоже было приятно казаться ее сыном. По крайней мере, не было неприятно. Правда однажды ей пришло в голову что никто из ее знакомых имеющих сыновей не ходил с ними ежедневно в музеи и не пил кофе в кафе. Ладно. Пусть думают что хотят. Я ведь ничего ужасного не делаю. Я просто вожу мальчика по музеям и просвещаю его – что здесь плохого?

Намеки на молодого поклонника… Это было лестно и немного возбуждало – как глоток шампанского. Против этого он тоже, между прочим, не возражал. Возможно, и ему это было забавно. Во всяком случае, он принял игру.

Да… из этого мальчика со временем получится настоящий мужчина. В нем есть это. Эх… Если бы он был постарше, иногда думала она, не позволяя себе другой, более беспощадной формулировки – если бы я была моложе… Ну что ж, какой-нибудь девчонке жутко повезет.

18

Однажды Грета увидела натюрморт: белый кувшин и тарелка с вишнями. Вишни были все словно только что с дерева, некоторые черенки с листочком. Пара вишен свесилась с тарелки на салфетку под кувшином, несколько ягод скатились с тарелки прямо на стол. Грета вспомнила, как они с Никитой ходили на выставку фаянса и фарфора. Она обратила его внимание на белый кувшин начала тридцатых годов.

– Смотри. Какой чудесный белый кувшин!

– Да, правда, замечательный!

Никите так понравился этот кувшин, что он долго вокруг него вертелся, все не мог отойти, снова возвращался, любовался.

– Этот кувшин вкусный. Теплый. Вот, казалось бы – он просто белый, но он будет хорош в любом сочетании – на темном окне, рядом с зеленой глиняной миской. С букетом любых цветов. И форма у него классическая. Именно таким должен быть настоящий кувшин.

Грета была в восторге от Никиты. Она очень жалела, что никто не слышит, как он это говорит, и она уже представляла, как будет рассказывать Симоне о его чувстве цвета, формы, понимании подтекста. Он мог бы стать не только искусствоведом, но и сам писать. Может надо попробовать его учить живописи?

– Ну пойдем, Никит. К сожалению, это не выставка-продажа, так что прощайся со своим любимым кувшином.

– Да. Если бы у меня был такой кувшин…

– То что?

– Я бы налил в него вишневый компот.

Грета рассмеялась.

– Какой ты смешной, Никитка!

– Я смешной?

– Ты замечательный! – в голосе Греты звучала нежность.

* * *

– Грета, сколько стоил этот натюрморт? – спросила Симона.

– Какая разница!

– Нет, ну все-таки?

– Тысячу.

– Грета!

– Ну хорошо! Несколько тысяч. Мне скинули пару сотен.

– Несколько тысяч! Зачем ты это делаешь, я не пойму?

– Симона, мальчик очень талантливый!

– Хм…

– Да-да, не усмехайся. Талантливый, непосредственный, искренний! Ты бы видела, как он радуется! А ведь никто им не занимается. Пройдет еще пара лет – и он может все это утратить, огрубеть, а я хочу, чтоб он раскрылся!

– Но тебе это зачем?

Грета помолчала и сказала с грустью:

– Я сама не знаю.

19

Никита громко захлопнул дверь, бросил на пол рюкзак.

– Я пришел.

Немного подождав, он снова сказал:

– Я дома.

Тишина.

– Я дома. Я пришел. Но меня никто не ждет. Никому я не нужен. – Последнюю фразу он произнес по-театральному манерно и сам рассмеялся.

– Ну что ж. Может, это не так уж плохо. Может, это и к лучшему.

Он вспомнил, как однажды сказал эти же слова в какой-то совершенно незначительной ситуации – кажется, выставка закрывалась в шесть, а не в восемь, и у них с Гретой было меньше часа на то, чтобы быстро пробежаться по залам.

– Ну что, Никит, у нас меньше часа. Успеем или придем в другой раз?

– Я думаю, успеем.

– Давай попробуем. Как же я перепутала время? Мне казалось, что она до восьми!

– Может, это не так уж плохо. Может, это и к лучшему.

Потом они зашли выпить кофе, и Грета вернулась к этой фразе.

– Скажи, откуда у тебя эта фраза? Ты ее где-то вычитал или у кого то слышал?

– Не помню. Просто я так время от времени говорю.

– Ты знаешь, эти слова несут в себе большую философскую мудрость. И очень многие вещи благодаря им могут быть преодолены гораздо легче, чем без них. Так что ты вполне можешь сойти за мудреца, если будешь уместно пользоваться ими.

– Но все-таки, мне кажется, не я их придумал.

Грета от души рассмеялась.