Читаем Симптом страха полностью

— Как? И он тоже? Весело у вас тут, ничего не скажешь. Практикуете сиесту? — Глеб уловил непонимание во взгляде продавщицы и надменно пояснил: — Традиция послеобеденного сна. Всё закрыто, никто не работает.

— Я работаю, — почему-то обиделась девица, — а приход, я же сказала, скромный. Он для посещений только по воскресеньям открыт… и большим православным праздникам. Ну, знаете… — девица вдруг принялась перечислять: — Рождество, Сретение, Успение, Преображение…

— Побуждение, покушение, сожаление, — покивал Глеб. — Вот три главных события христиан с точки зрения уголовного права. Но это так, к слову. И много в деревне богомольных?

— Почти нет, — сказала она и по её избыточной конфессиальной эрудиции Глеб понял, что нарвался как раз на набожную.

Впрочем, вслух, покосившись в сторону стеклотарных башенок, сказал:

— Молитесь, значит, другому богу! У забора вот один аскет успел уж скапуциниться.

Дожидаясь реакции на вызывающую грубость, он поддел ключом кружевную оборку крышки, рычагом выдавил её и жадно сделал несколько глотков из бутылочного горлышка. Запрокидывая голову, Глеб краем глаза отметил подтверждение своей гипотезы: в углу висели три иконки святых, наклеенные в ряд на плакетку. Вроде тех, что лепят на торпеды истинные гностики, с той лишь разницей, что иконки висели не на всякий случай и не как древний тотем: это был самый настоящий «красный угол».

Послышалось не очень одобряющее «Ц-ц-ц…». Брошенная Глебом фраза возымела действие. Упрёк, чуть ли не презрение заколыхались в краешках резко опущенных губ. Девица загорелась возмущением, но ответить Глебу не успела. В магазин вошли — нет, дружно вломились с возгласом «А вот и он!» — Ленка и Нэнси.

Глеб с трудом скрывал досаду. Некстати появились, невовремя, подумал с лёгким недовольством он, рассчитывая повыспрашивать у продавшицы про икону. Он вызвал девицу на эмоции и хотел этим пользоваться. Как учили. Эмоция — чрезвычайно полезный антидот для интроверта. Когда человек на эмоциях, он говорит, что думает, иногда не думая, что говорит. Глеб улыбнулся этой фразе — и Ленка тут же восприняла на свой счёт и слабо, наконец оттаяв, тоже улыбнулась — в ответ.

— Мы решили, ты сбежал!

— Без своего верного коня, — удивился Глеб, — куда же я сбегу?

И он подчёркнуто поворочал пальцами брелок.

— И конь взовьется на дыбки, и прянет по снегу намётом, туда, где скрылись казаки на громкий говор пулеметов, — проговорила Нэнси и извиняюще пожала плечами, мол, ничего не поделаешь — навеяло!

— Нэнси, кажется, нашла то, что мы искали. Случайно! — сказала Ленка. — Надо к ручью спуститься.

— Там за чертополоховым полем я видела крест с крышей, — подтвердила очевидец и кивнула. — Высокий!

— Крест с крышей? — Глеб классическим образом почесал в затылке, не понимая о чём идёт речь.

— Это поклонный крест, — послышалось из-за прилавка.

Девица подошла к одному из двух окон, расположенных друг напротив друга. Отодвинула посеревшую, в мушиных пятнах занавеску и поманила Нэнси.

— Правильно говорить не «крыша», а голубчик, — ласково произнесла она и упёрла пальчик в пыльное стекло. — Видите дорогу за шлагбаумом? Она ведёт к развалам старой церкви. Но на машине не проехать. До воскресенья точно никак, — она многозначительно посмотрела на Глеба, затем перевела взгляд на Нэнси. — Я уже сказала вашему другу, что приход до воскресной службы закрыт. Но свечу за упокой вы можете поставить у поклонного креста.

— За упокой? — удивлённо переспросила Нэнси. — Чей?

— Диогена.

— Нет, нет, — Глеб поспешил вклиниться в разговор, — у моих спутниц нет никаких предубеждений на этот счёт.

— Да, только гордость — и никаких предубеждений, — по-своему истолковала ситуацию Ленка и добавила: — Мы хотели бы взглянуть на одну икону.

— Я знаю все иконы там, — без хвастовства, честно, как есть сказала девица. — Вы о какой говорите?

Ленка запнулась, мучительно припоминая, и молящим взглядом обратилась за подсказкой к Глебу.

— Никола с мечом и градом, — подсказал он.

— Но почему? — изумилась девица.

— Насколько мне известно, — сказал, помедлив, Глеб, — её писал один художник-примитивист. И это как раз любопытно!

— Что любопытного, не понимаю…

— Я — вернее мы, — он обвёл руками их компанию, — молодые художники и мы… вернее, я… пишу диссертацию о расцвете наивного искусства. Особенно мне любопытны патриархальные условия жизни в деревнях, где ещё сохранилась связь… м-мм, образного мышления художников-самоучек с традициями… э-ээ, фольклора.

— Иконопись — это не фольклор, — неодобрительно покачала головой девица.

— Здесь я не могу согласиться, — запротестовал Глеб, окончательно входя в роль. — Фольклор, иначе говоря народная культура, включает в себя и иконопись, и церковное летописание, и даже литургическое пение. Каждое из этих понятий принадлежит определенному культурному пласту. Мне же — нам же! — интересней всего искусство самодеятелей — пресловутый лубок, но именно в контексте иконописи.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Психоз
Психоз

ОТ АВТОРА(написано под давлением издателя и потому доказательством против автора это «от» являться не может)Читатель хочет знать: «О чём эта книга?»О самом разном: от плюшевых медведей, удаления зубов мудрости и несчастных случаев до божественных откровений, реинкарнаций и самых обыкновенных галлюцинаций. Об охлаждённом коньяке и жареном лимоне. О беседах с покойниками. И о самых разных живых людях. И почти все они – наши современники, отлично знающие расшифровку аббревиатуры НЛП, прекрасно разбирающиеся в IT-технологиях, джипах, итальянской мебели, ценах на недвижимость и психологии отношений. Но разучившиеся не только любить, но и верить. Верить самим себе. Потому что давно уже забыли, кто они на самом деле. Воины или владельцы ресторанов? Ангелы или дочери фараонов? Крупные бесы среднего возраста или вечные маленькие девочки? Ведьмы или просто хорошие люди? Бизнесмены или отцы? Заблудшие души? Нашедшиеся тела?..Ещё о чём?О дружбе. О том, что частенько лучше говорить глупости, чем молчать. И держать нос по ветру, а не зажмуриваться при встрече с очевидным. О чужих детях, своих животных и ничейных сущностях. И о том, что времени нет. Есть пространство. Главное – найти в нём своё место. И тогда каждый цыплёнок станет птицей Феникс…

Борис Гедальевич Штерн , Даниил Заврин , Джон Кейн , Роберт Альберт Блох , Татьяна Юрьевна Соломатина

Фантастика / Юмористическая проза / Современная проза / Проза / Современная русская и зарубежная проза