Симулякр

В то утро я уже буквально на мышечном уровне начал сознавать, что должен пройти испытания без малейшего сбоя. Что нечто, уготовленное мне этими загадочными обстоятельствами, таит в себе совсем иную жизнь, другую судьбу, невероятный поворот к которой рано или поздно придаст мне окончательно человеческий облик, особенно в эти смутные времена.

Как ни странно, с психологом было сложней. Там уже был не живой разговор, больше работали опросники. Они были неохватные и каждый раз предлагали испытуемому до сотни вариантов совершения того или иного действия в предлагаемых, чаще дурных или же совсем идиотских обстоятельствах. Первый из них, наиболее короткий, запомнился, как один из самых странных. Вопросы, к примеру, были такие. В качестве образца привожу малую часть того, на что пришлось отвечать, теряясь в догадках:

«Вы идёте в окружении охраны, вокруг люди, сотни, тысячи людей. Внезапно к вам под ноги бросается собака средних размеров, без ошейника. Всё происходит быстро. Ваши действия:

Резко отпрянуть в сторону.

Спрятаться за охранника

Закричать, привлекая внимание.

Не обращать внимания, продолжая следование по маршруту.

В случае, если вооружены, стрелять на поражение.

Нанести удар ногой, целя в морду зверя.

Замереть на месте, ожидая действий службы охраны.

Широко улыбнуться, демонстрируя полный контроль и чувство превосходства над ситуацией.

Бежать, не дожидаясь чьих-либо действий.

Приласкать животное в попытке установить миролюбивый контакт.

Можно было выбрать один – максимум, два пункта. Отказ, как и непопадание, невозможны: «психолог» дал понять, что выбор носит принципиальное значение для решения моего вопроса. Какого – вновь сплошная загадка.

Я выбрал «восьмое» и по реакции проверяющего догадался, что попал. Хотя снова понятия не имел о том, как всё здесь устроено и чего от неудачника средней руки на одной нездоровой почке добиваются те, кто без каких-либо объяснений выдернул его из привычной тухлой жизни, вовлекши в наиудивительнейшую историю без отчётливых правил. Не говоря уже о каких-никаких правах.

В остальных испытаниях, продлившихся в отличие от психиатрических два полных дня и часть ночи, когда ко мне спящему вошли двое незнакомцев, резко разбудили и наказали в течении трёх минут ответить на 60 вопросов, я также поучаствовал. В общем, блиц-тест на реактивность головы.

Наутро заглянул Упырёв. По его добродушному виду я понял, что сегодня, вероятней всего, меня ещё не замочат.

– Прошёл, прошёл, дорогой мой человек! – бодрым голосом воскликнул полковник и, приблизившись ко мне, крепко обхватил ладошками мою правую кисть. Ручки у него были маленькие и приятно тёплые, как у мамы, которой я никогда не знал. Иногда так же делала Анна Аркадьевна, когда, призывно глядя мне в глаза, просила сходить в Елоховскую церковь, чтобы просто постоять, побыть, лишний раз причаститься к атмосфере тишайшего соборного полумрака. Да только полумрак этот никогда не воспринимался мной как особо благостный. Наоборот – он постепенно перемещался в разряд зловещих, лишённых всякого доброго смысла.

– Хотите сказать, проверки завершены? – оживился я, – Всё теперь позади?

– Боюсь, миленький, всё теперь у нас только начинается! – засмеялся Упырёв хорошим добрым смехом. Думаю, он намеренно изменил манеру общения со мной, с целью подчеркнуть окончательно укрепившуюся близость сторон. – Завтра уже пойдёте по урологической части, и если всё путём, то это и есть тот самый путь к полному выздоровлению. Донор, кстати, уже подобран, так что, считайте, Гарри Львович, дело на мази. Только диализ и останется пройти, да и то так, на всякий пожарный, для полной страховки.

– Это как? – не понял я, – он же помереть сначала должен, в катастрофу попасть, или с крыши, например, упасть. В крайнем случае – самоубийца, хотя не дай бог, конечно.

– Ну-у… брат ты мой, мы же серьёзное ведомство, мы подобными мелочами не заморачиваемся, – развёл руками полковник, – это мы так с тобой до второго пришествия досидим ожидаючи нормального трупака. А так – отберём спокойненько, кто ровно в твой анализ ляжет по всем показателям, и решим вопрос, без любой катастрофы. Уже, можно сказать, подобрали. Крепыш, спортсмен, разве что не чемпион. И все живы, все довольны. К чему нам чья-то смерть? Мало на земле горя без нас? Зато донору твоему поблажка на зоне выйдет, плюс лишние свидания с родными и защита администрации колонии на все случаи жизни и смерти. Понял, Гарри Львовч? И вообще, привыкай жить не по лжи, правда – она всегда выгодней, особенно если проходит по нашему ведомству. Уж я-то собаку на этом съел, гад буду.

Было ощущение, что одним случайным движением полковник Упырёв оборвал некую условную нить, перемычку, даже мосток, что ещё недавно столь безнадёжно нас разделял. Впрочем, как и с теми двумя, ондатровым и барашковым. Заметно изменилась и речь полковника, сделавшись лексически чуть более доверительной, как это бывает у людей, повязанных если не дружескими отношениями, то хотя бы нехорошей общей статьёй, ухода от которой практически не существует.