Симулякры

Мне не было стыдно, что я все еще цепляюсь за Майю и не могу ее отпустить. Все происходило само собой, помимо моей воли. Будто меня вынуждали сопротивляться тому, что она меня отрывала от себя, заставили вцепиться в нее мертвой хваткой, как бультерьера. Однако в отличие от озверевшего пса, я чувствовал боль, когда меня пинали. Но теперь я впервые думал только о Майе – не о себе.

Я решил добраться своим ходом, чтобы при случае выпить. Для этого пришлось на автобусе проехать семь минут до платформы Лось, потом четверть часа сидеть в вагоне электрички, 9 минут в метро до «Библиотеки им. Ленина», где перейти на «Александровский сад», выйти на следующей остановке, на эскалаторе подняться наверх к кинотеатру «Художественный» и через подземный переход пройти к ресторану «Прага».

На периферии сознания возникали и мелькали в неподвижном зное люди-призраки с одинаковыми лицами, мчались по проспекту нескончаемой вереницей бездушные машины, – и весь этот взбудораженный мир летел в неистовое будущее по замысловатой спирали, в беззвучном пустом центре которой притаилась Майя.

От ресторана Прага я свернул направо, чтобы немного пройтись пешком, и по узкому тротуару мимо дома имени Грауэрмана вышел к домам-книжкам, повернул налево, в Арбатский переулок, и неожиданно увидел идущего по другой стороне Яна. Весь его облик выражал неприкаянность: похоже, он испытывал то же самое, что и Майя. Не заметив меня, он свернул налево.

Побродил по Арбату, затем вернулся в начало, к ресторану «Прага», где обычно располагались художники. Там и застал снова Яна. Он сидел на пластиковом стульчике, смуглый, отрешенный и одинокий, как поверженный демон со своим орлиным носом, и я испытал странное чувство, будто он мне дорог так же, как и Майя. Этот человек один во всей Москве что-то значил для меня в ту минуту, потому что в нем таилась тайна Майи, неподвластная моему разумению, но очень важная для меня. Вокруг Яна, к которому я приближался, словно возникла зона правильной фокусировки, отчетливой резкости, за пределами которой все выглядело расплывчатым, ненастоящим. Он был в том же самом сером свитере и потертых джинсах, в которых мы застали его бредущим по Арбату в пьяном виде, но на это раз без беретки.

Я подошел к нему и протянул руку сквозь воздух, насыщенный похотью и страданием.

– Привет, Ян.

И встретил его опустошенный взгляд. Он не сразу узнал меня, потому что я сбрил бороду. А узнав, улыбнулся, – было видно, что обрадовался совершенно искренне.

– Давно тебя не видел, как дела? – спросил он как ни в чем не бывало. Опустошенность сменилась оживленностью, в которой сквозила неприступность, подернутая, словно дымкой, неуловимой хитростью.

Ян был тем, кто соединял меня в ту минуту с Майей. Я ни в чем не мог его упрекнуть.

– Ты сильно изменился, сразу и не узнал, – произнес Ян добродушно, но в его глазах таилась безудержность.

Я никогда не видел его таким или не знал вообще. Должно быть, и его Майя свела с ума неизбывной добротой, облаченной в изящные женские формы и утонченный прикид.

– Майя уже три дня никуда не выходит, мается, – сразу приступил я к делу, – и она все мне рассказала… ты иди к ней…

– Да…– он потупил глаза и покачал головой. – Понимаешь, мы с Майей… так получилось… мы общались, в общем… Дружили. Она не отвечает на звонки…

– Она страдает, вот я и пришел… – мне не нужны были его оправдания. – Я люблю ее и поэтому хочу, чтобы она была счастлива. Ты должен поехать к ней, и вы должны быть вместе… Она, видно, не может бросить меня и не знает, что делать. Но я не стану вам мешать…

– Да, да, сейчас, – молвил он тихим голосом, – подожди меня тут немного.

Встал и побежал. Именно побежал, а не пошел быстрым шагом. Скрылся в толпе, исчез, а через несколько минут возник передо мной и затараторил:

– Здесь скоро откроют грузинский ресторан… если хочешь, я тебя сделаю директором этого ресторана… я все для тебя сделаю… Ты только скажи. Через месяц состоится торжественное открытие с участием известных артистов, я тебе могу дать приглашение: сам увидишь, классно там будет…

Я не ответил, и он замолчал.

– Наступили такие времена, Герман, и есть шанс запрыгнуть в уходящий поезд…

Быстро взглянув на меня, он будто спохватился и совершенно некстати развел руками. Последние слова были сказаны им с каким-то многозначительным намеком, но мне они показались столь нелепыми в нашей ситуации, что я невольно съязвил:

– А ты не можешь разъяснить, что тебе известно, чего я не знаю и что мне важно знать?

– Это потом, а если говорить точнее, я могу узнать. Уверен, что такая информация существует. Ты понимаешь, о чем я?

Несмотря на то, что он нес полный бред, я почувствовал облегчение, оказавшись втянутым в нелепый разговор.

– Нет, до меня не доходит. Но сейчас это не интересует. Ты понял меня, да?

Ян, к моему удивлению, болтал без умолку, начал рассказывать некстати о своей неудачной семейной жизни, а я, слушая его вполуха, чувствовал, как меня покидает чувство одиночества и отчаяния.

Зашли мы в кафе «Месопотамия», где он заказал 500 граммов водки и шашлык.