Симулякры и симуляция

В голограмме, как и в истории с клонами, предметом безжалостной травли является именно воображаемая аура двойника. Подобие — это мечта, и она должна оставаться ею, чтобы могли существовать минимальная иллюзия и сцена воображаемого. Подобие не должно сливаться с реальным, стремиться к точному сходству мира с самим собой, субъекта с самим собой. Потому что тогда исчезает образ. Подобие не должно сливаться с двойником, потому что тогда исчезает дуалистическая связь и вместе с ней вся седуктивность. А в случае с голограммой, как и с клоном, мы имеем дело с обратным соблазном и с обратной фасцинацией, обусловленными концом иллюзии, сцены, тайны, который наступает вследствие материализованной проекции всей имеющейся относительно предмета информации вследствие материализованной транспарентности.

После фантазма видеть себя (зеркало, фотография), наступает очередь фантазма, сосредоточенного на том, чтобы окинуть взглядом себя со всех сторон, пройти сквозь собственное призрачное тело, и любой голографический объект становится прежде всего светящейся эктоплазмой вашего собственного тела. Однако это означает в определённом смысле конец эстетики и торжество медиума, точно так, как это происходит со стереофонией, которая в своей крайней изощрённости, в общем-то, кладёт конец шарму и восприятию музыки.

Голограмма просто не способна создать ту оптическую иллюзию, которая является одним из способов обольщения, всегда действующего в соответствии с правилами отображения посредством наличия аллюзии и эллипсиса. Вместо этого её охватывает непреодолимое влечение полностью слиться с двойником. Если мир, согласно Маху{139}, — это то, у чего нет двойника, нет зеркального эквивалента, тогда в случае с голограммой мы уже находимся практически в другом мире — в том, который является лишь зеркальным эквивалентом этого мира. Но чем же является этот мир?

Голограмма, та, о которой мы всегда мечтали (голограммы, которые мы имеем на сегодняшний день, — это лишь жалкие поделки), волнует, вызывает головокружение возможностью перейти на другую сторону нашего собственного тела, на сторону двойника, светящегося клона или мёртвого близнеца, который никогда не рождался за нас и который наблюдает за нами посредством антиципации.

Голограмма — совершенный образ, а также конец воображаемого. Или скорее это не образ вообще — реальный медиум-лазер, концентрированный, квинтэссенциальный свет, свет, который больше не является зримым или отражённым светом, а является абстрактным светом симуляции. Лазер/скальпель. Хирургия светом, направленная в данном случае на оперирование двойника: вас оперируют с целью удаления двойника, как если бы вас оперировали с целью удаления опухоли. Двойника, который был спрятан глубоко внутри вас (вашего тела, вашего бессознательного?) и тайная форма которого как раз и питала ваше воображаемое при условии, что она останется тайной, этого двойника извлекают с помощью лазера, синтезируют и материализуют перед вами так, чтобы вы могли пройти сквозь него и попасть по ту сторону. Исторический момент: отныне голограмма выступает составной частью того «подсознательного комфорта», который является нашим назначением, этого счастья, которое торжественно посвящается отныне ментальному симулякру и феерии спецэффектов, наполняющих всё вокруг. (Социальное, социальная фантасмагория сама уже не более чем спецэффект, призрачный образ коллективного счастья, полученный в условиях вакуума из конвергентных пучков причастности.)

Трёхмерность симулякра — почему трёхмерный симулякр должен быть ближе к реальному, чем симулякр двумерный? Он на это претендует, однако его эффект, как это ни парадоксально, противоположен и указывает нам на четвёртое измерение как на скрытую истину, тайное измерение, присущее всем вещам, которое внезапно обретает силу очевидного. Чем ближе мы к совершенству симулякра (и это справедливо относительно не только предметов, но и произведений искусства или моделей социальных или психологических отношений), тем очевиднее для нас (или скорее для злого духа скептицизма, который живёт внутри нас, ещё более злого, чем злой дух симуляции) становится то, посредством чего все вещи избегают репрезентации, избегают своей собственной копии и своего подобия. Словом, реальное не существует: третье измерение является лишь воображаемым двухмерного мира, четвёртое — воображаемым трёхмерного мира… Эскалация производства реального, которое становится реальнее реального благодаря последовательному добавлению измерений. Но рикошетом возрастает и обратное действие: единственно реальным и по-настоящему седуктивным является то, в чём задействовано на одно измерение меньше.