Симуляция

- Слушай, тут такие мордовороты приходили, - затараторил Чирок, даже не задав обычного вопроса, - я думал, свинтят к чертям собачьим! Всюду совались, чего только не выспрашивали! Еще немного, и я бы во всем признался!

- В чем это, во всем!? - не понял я.

- А во всем. Даже в лиссабонском землетрясении.

- Ой, иди ты!!

- Иду, иду. Ты принес?

Пока Чирок принимал свою дозу, я под столом, положив на колено разделочную доску, нацарапал на салфетке записку: "Нас подслушивают. И, возможно, подсматривают". Я чувствовал себя полным идиотом, как взрослый дядя, который вдруг решил поиграть в шпионов. И, к тому же, меня не оставляла уверенность, что я что-нибудь все равно упущу. Но уж очень мне не хотелось опять оказаться запертым, как майский жук в спичечной коробке - без возможности что-либо предпринять и каких бы то ни было идей относительно своего будущего.

- Да брат, - сказал я вслух, - попали мы с тобой в переделку. Но все хорошо, что хорошо кончается. Теперь нам такой жирный кусок обломился! Можно будет отметить. Пожалуй, ты уже завтра можешь сходить, принять малька сверх нормы.

Глаза Чирка полыхнули лихорадочным возбуждением и тревогой. Он постоянно пребывал в неустойчивом равновесии, не без помощи моего ремесла. Совсем избавиться от спиртного он не мог, да и не хотел. Ежедневная бутылка была его смыслом жизни. Но нарушение заведенного ритма было чревато сюрпризами, от тяжелого запоя до "белочки".

Я положил ему руку на плечо и сказал с чувством:

- Ты уж постарайся остаться в рамках, - и добавил, - Если бы ты знал, как мне не хочется опять ссориться с этими ребятами!

Дальнейшие инструкции Чирку я писал на туалетной бумаге, под одеялом при свете фонарика. Похоже, я становлюсь параноиком.

* * *

На другой день меня представили Большому Боссу, продюсеру шоу, самому Александру Филипповичу. За глаза и в коротких деловых записках его называли А.Ф.

Вообще-то продюсеров было несколько, но постичь их взаимоотношения и полномочия я сейчас не мог. С меня хватало явных и скрытых атрибутов власти, которые окружали этого, молодого еще, человека с жестким чеканным профилем. Я проникся благоговением и почувствовал себя полным идиотом.

Произошло это перед началом чего-то вроде оперативки, где обсуждалось все, что удалось вчера выяснить относительно причин падения. Предполагаемый злодей ускользал.

Василек доложил результаты анализа ставок. Нельзя было сделать вывода, что вчера в тотализатор включился крупный игрок на зеро, который действовал через подставных лиц. Но и исключить такой возможности было нельзя. Количество ставок на зеро сильно колебалось от игры к игре, к тому же в последние месяцы оно росло. Василек пообещал к вечеру представить более детальный анализ.

- До сих пор, - сказал он, - я опирался только на наши цифры. Теперь собираюсь обратиться к другой статистике, отражающей настроение толпы. Возможно, удастся получить более уверенный результат.

Капитан Рупрехт сказал, что сразу же после падения они определили владельцев самых крупных выигрышей и за шестерыми установили слежку прямо у касс. Пока эта разработка позволила лишь установить, что среди них есть драгдилер, парочка панков, пенсионер-изобретатель, анархо-синдикалист и сатанист с двадцатилетним стажем.

Потом неожиданно предоставили слово мне. Я более-менее внятно изложил те же соображения, что и вчера.

В заключение, какой-то ботаник оценивал возможность лучевой атаки. Выводы те же - практически исключено.

Александр Филиппович подвел итоги:

- Копайте! Если на завтрашней игре такое повторится - всем хана! Жду всех с результатами в девятнадцать тридцать.

Сегодня был репетиционный день. Плясунов и дублеров попросили прийти пораньше и поработать со мной.

Первым я пригласил Тибула. Он помнил на удивление много. Правда, толку от этого было мало.

- Знаете, док, - рассказал он, - есть одно местечко за городом, 30 миль по западной трассе... Там такое, вроде как, поле... И прямо спускается к реке. Я любил туда ездить. Возьмешь девочку с собой, или там целую компанию. Трава мягкая такая! Знаете, док, я там так давно не был...

- И что?

- Знаете, меня прибило, будто я на этой поляне. Вроде как я иду абсолютно босой по этой траве, и мягкая она, вроде как... Как по вате, док, падла буду. И, вроде как, стою я на этой поляне, и вижу что-то, вроде как, сверкает так, вдали... И тут я, знаете, догнал: вот оно! Ну и пошел, как козел! Очнулся на носилках.

Остальные вообще ничего не помнили. Да и Тибул, увы, не смог дать мне ничего, что бы помогло узнать, откуда у него в голове взялась эта картинка.

Пришлось доставать лютню.

Шесть часов я потратил на то, чтобы вытянуть из логов хоть какие-нибудь подробности о гипнотизере. Тембр голоса, рост. Хотя бы мужчина это или женщина. Ничего.

Я уже начал сомневаться, было ли воздействие на кого-нибудь, кроме Тибула и Марча.

Все это время рядом со мной бессменно находился Джельсамино, меняя кассеты в фиксирующих все камерах и поглядывая на меня недобрым глазом. Я был близок к отчаянию, и обращение к нему казалось вполне разумным: