Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации

Коктебель 18 апреля 1907.

Дорогой Вячеслав! Аморя советует мне не выпускать теперь моей книги, и отложить ее на осень, так как и ты теперь очень занят, и уже поздно, да и я летом напишу еще многое, что сможет сделать ее гораздо более содержательной. Так что, если это возможно – отложи ее до осени.

Если это так, то тогда (если это только тебе улыбается) можно оттуда взять кое-что для «Цветника», например Гностический Гимн Деве Марии или четыре последних Руанских собора.[1003] Сонеты, что я пишу теперь, слагаются в определенную серию, которая только что начинается. Быть может, их лучше и не печатать еще (я говорю о «киммерийских» сонетах). Мне приходит в голову сделать серию – Одиссей в Киммерии.[1004] Но это я еще не знаю. Словом, я очень хочу отложить «Звезду Полынь» на осень, так как для окончательной редакции я чувствую, что необходимо мое присутствие. Вот еще сонет, написанный сегодня:

Туманный день раскрыл больное око,
И бледный луч, расплесканный волной,
Дробясь, скользит над мутной глубиной –
То колос дня от пажитей востока!

И чаша вод колышется широко,

Обведена серебряной каймой…
Темнеет мыс, зубчатою стеной
Ступив на зыбь расплавленного тока.

О этот час в затишьи бледных утр,

Когда в горах струится перламутр,
Журчат ручьи, безмолвствуют долины,

Звенит трава и каждый робкий звук

Поет струной… И солнце как паук
Дрожит в сетях алмазной паутины.[1005]

–

Привет Лидии. Как подвигается «Осел».[1006]

Напиши мне о «Цветнике» и о журнале.[1007]

Максимилиан.

Следующее письмо Волошина к Иванову выслано из Москвы, куда он прибыл из Феодосии 28 или 29 апреля по настоятельному призыву Сабашниковой, которая приехала из Петербурга в Москву неделей ранее, 20 апреля. Написанное на открытке, отправленной 30 апреля и полученной в Петербурге на следующий день, оно вновь двусоставно, как и большинство ранее отосланных писем из Коктебеля: новые стихи в кратком деловом контексте:[1008]

Сатурн

На тверди видимой алмазно и лазурно

Созвездий медленных мерцает бледный свет,
Но в небе времени снопы иных планет
Несутся кольцами и в безднах гибнут бурно.

Пусть темной памяти источенная урна

Их пепел огненный развеяла как бред –
В седмичном круге дней горит их беглый след.
О Пращур Лун и Солнц, вселенная Сатурна,

Где ткало в дымных снах сознание-Паук

Живые ткани тел, но тело было звук,
Где лился музыкой непознанной для слуха

Творящих числ и воль мерцающий поток,

Где в горьком сердце Тьмы сгущался звездный сок,
Что древним языком лепечет в венах глухо!..[1009]