Sin

Он отрывается от своего занятия и изучающе поглядывает в мою сторону. Внимательный взгляд замирает в районе грудной клетки, заставляя кожу покрыться мурашками. Сегодня на мне пушистая кофта нежного персикового оттенка с V-образным вырезом, которую любезно заставила напялить Черелин.

Она серьезно занялась моим внешнем видом, объяснив свои действия так: теперь, когда я на пике популярности, и в школе только разговоры о новой вокалистке, мне надо выглядеть, как звезда мирового масштаба. Забавно это все, но очень нравится, как девушка каждое утро старательно превращает меня в человека, и не видно серой кожи и синих кругов под глазами.

— Очень льстит такое внимание, Джинет, но ты можешь думать не только обо мне. Еще, например, о домашних заданиях, контрольных, Осеннем бале, который совсем скоро, — издевается Син. Поджимаю недовольно губы, чтобы не нагрубить. Между нами теперь постоянно военные баталии.

— Какой же ты придурок, Эванс, — сердито бросаю на его подкол, слыша сигнал подъехавшей машины. Надеваю курточку, закутываясь в шарф.

— Ты очень милая, когда злишься, Джинет, — говорит мне в спину парень.

Не сдерживаюсь и показываю средний палец, слыша смешок и хохот парней. Я показала средний палец Сину Эвансу. Боже. Самой не верится, что сделала это. От глупой выходки появляется дурацкая улыбка на губах, пока я спешу к БМВ отца. Он опускает стекло и машет, расплываясь в добродушной улыбке.

— Джинни, крошка, как ты повзрослела и похорошела! Тебя просто не узнать! — папа заключает в крепких объятиях, обдавая ароматом дорогих сигар и одеколона, которыми постоянно пользуется.

— Ты тоже, — чмокаю его в щеку и с интересом разглядываю мужчину: небольшая щетина, такие же пронзительные бирюзовые глаза, колечко в левом ухе и светло-русая шевелюра. Не представляю, почему он еще свободен: на него должны вешаться женщины, ведь Руперт Браун — тот еще красавчик. — Ты надолго… или?

Не думала, что так по нему скучала, по его заразительной широкой улыбке, простым шуткам. Мне не хватает немного родительского тепла и заботы. Совсем немного. Несмотря на то, что сейчас меня окружают люди, появились друзья, внутри я все так же одинока. Триша не звонит, занимаясь своими делами, у отца плотный график и разные часовые пояса…

— Не поверишь, но мы с ребятами решили взять небольшой перерыв до Нового года.

— Ого, — обрадовано восклицаю и порываюсь его обнять, но быстро опоминаюсь: он же за рулем.

— Да, рассказывай, как поживаешь, крошка, — говорит весело отец, а я не знаю, с чего начать: с новости о группе или что почти месяц живу в чужом доме, чувствуя себя нахлебником.

— Я поссорилась с мамой и живу у друзей, — выбираю второй вариант и разглядываю проносящиеся мимо дома.

— Почему ты не сказала раньше? — удивляется Руперт, бросая озадаченный взгляд.

— Па, ты постоянно занят. Я не хотела тебя беспокоить.

— Ты моя дочь и должна рассказывать о возникающих проблемах, — упрекает отец. — Что произошло?

— Ну… — передергиваю плечами, — она прилетела из Багам и решила, что я должна выглядеть как манекен, стоящий в витрине бутика. Ты ведь знаешь маму…

— О да, очень похоже на Тришу, — цокает языком отец и достает из футляра сигару. — Ты же не против жить со своим стариком? — улыбается он.

— Спрашиваешь еще, — довольно хмыкаю. Боже, не верю, что буду жить с отцом. Но осталась еще одна новость, о которой я должна сообщить. — И еще, пап — я теперь пою в группе.

Руперт кидает на меня удивленный взгляд, прочищает горло и произносит:

— Я думал, ты не пойдешь по моим стопам, Джинни. Я же смогу услышать, как поет моя любимая дочурка?

— Да, я хотела, чтобы ты завтра приехал на репетицию. Нам предложили сыграть на Осеннем бале. Круто, если ты послушаешь и скажешь свою точку зрения, — неуверенно бормочу, разглядывая его профиль. — Парни точно обрадуются. Они в курсе, что мой папочка играет в «медведях».

Отец тихо посмеивается и мельком смотрит на меня.

— Конечно. То есть группа состоит из парней и моей малышки? Ты вокалистка?

— Угу, это случилось чуть больше недели назад. Раньше пела другая девушка, но у них возникли разногласия, — поясняю, не вдаваясь в подробности, а машина отца тормозит возле неприметного здания из красного кирпича.

— Тут самые лучшие стейки в мире. Я соскучился по канадской еде.

В кафе довольно уютно. Приглушенный свет, тихо играет ненавязчивая музыка — любимый папин блюз — занято всего несколько столиков и божественно пахнет. Сразу же накапливается слюна от предвкушения. Я нетерпеливо сглатываю, уже ощущая, как мягкое мясо таит во рту. Почему я раньше не знала об этом месте?

Мы устраиваемся с папой за дальним столиком в углу, заказываем стейки и пути́нов (картофель с соусом, беконом, сыром и копченое мясо, приготовленное по кошерному рецепту). Он рассказывает про города, в которых побывал и друзьях из группы (в «медведях» все холостяки). Я поддразниваю его и спрашиваю о поклонницах, но папа только отнекивается и говорит, что слишком стар для такого. Да конечно! Он еще тот Дон Жуан! По глазам вижу — врет, но решаю не трогать эту тему. Не хочу навязываться.