Син'Дорай

– Нарушитель! Это Пред… – больше молодая дриада ничего сказать не успела, разорванная Стрелой Хаоса, сорвавшейся с моей демонической лапы — миндальничать я не собирался и сразу применил Боевую Трансформу, обратившись полноценным демоном, которого бы и Тикондрусу хватило за глаза.

Впрочем, остальных это не остановило, и на меня пошёл оживший лес, младшие духи, новые дриады, и даже несколько ночных эльфиек-лучниц вскоре появились, не иначе как сорвавшихся с дежурного патруля. Я без стеснения и жалости сжигал, проклинал и промораживал, внося волну опустошения в прущие на нас ряды. Разумеется, пёрли на нас не бездумно: я ощущал, как по разлитой вокруг Скверне бьют как изнутри, пытаясь позвать, скорее всего, Тиренд и Кенариуса со старшими отпрысками, так и снаружи — такую вспышку враждебной энергии у их святая святых не ощутить эти двое не могли, а потому ломились изо всех сил. Вот только Тиренд не факт, что сразу поймёт ощущения, да и прийти никак не сможет — нет у неё нужных сил и навыков, а Кенариус с детишками…

По магическому фону вновь прокатился толчок внешнего удара.

Нет уж, неуважаемый, о природных порталах тут можешь и не мечтать — только ножками!

Три с половиной часа. Именно столько мне нужно было сдерживать толпу озверевших природников, что под конец пускали на меня вообще всё, что у них было, включая ос, кротов и прочих зайцев. Это была настоящая бойня, где сами небеса пожирали земли Хиджала ливнем из ядовито-зелёных потоков пламени, кровь в жилах живых и здоровых существ в секунды обращалась гноем от проклятий, а взрывы Пустоты сотнями перемалывали деток Кенариуса и Элуны в кровавую взвесь, но оно того стоило. Земля вздрогнула от мощного взрыва детонирующего Источника Вечности. Столб маны вырвался из подземных залов, наверняка уничтожив тюрьму Иллидана, всех её узников и, возможно, солидную часть тюремщиков. Но плевать на узилище, куда интереснее было происходящее с Нордрассилом. Чистая магия опалила этот дуб-переросток с неожиданными ненавистью и силой. Треть ствола просто исчезла, словно его откусил невидимый гигант, остальное — сильно пожгло. Да, досталось «Мировому Древу» неслабо, впрочем, оно живучее — выдержит. Зато на руках у моего друга в сиянии магии появился молодой ночной эльф в отвратительнейшем состоянии крайнего истощения. Он был слаб, измождён, будто не ел и не пил много месяцев, его взор — затуманен, но… он был жив и в сознании.

– Отец… – едва слышно прошептал юноша, – ты пришёл… я верил… надеялся…

– Береги силы… сын, – с некоторой запинкой ответил Охотник, также пребывающий в своей демонической ипостаси, – теперь всё будет хорошо, – в ответ юноша улыбнулся и позволил себе потерять сознание.

– Уходим, – взрыв магии, помимо того, что немного искалечил дерево, разогнал облако Скверны. И пусть это добавит работы друидам, сейчас это позволит им оказаться здесь куда как быстрее.

К сожалению, тихо уйти не получилось — в тот самый момент, когда я закончил произносить предложение убираться прочь, из-под земли буквально выросли. Двое. Козлозадый недобог и его вернейший последователь и ученик.

Малфурион встретился взглядом с Иллиданом.

– Чудовище! Ты в очередной раз предал наш народ, Иллидан! – не узнать Охотника по знаменитым клинкам было нельзя, невзирая на демонический образ.

– Уже десять тысяч лет это не мой народ, так что я просто забрал то, что моё, друид, – последнее слово мой друг выплюнул как самое чёрное ругательство.

Кажется, мне удалось сделать то, что не получилось у всей расы ночных эльфов в прошлом-будущем. Да, они сделали так, что Иллидану стало на них плевать, но, даже получив очередной удар в спину, великий маг не ненавидел. Ибо не знал, что на самом деле потерял. Сейчас же, аккуратно сжимая в когтистых лапах свою «плоть от плоти», «магию от магии», своего сына, Охотник осознавал, что его дитя пытали все эти десять тысяч лет. Тянули из него жилы, пили его кровь, пытались извратить и перековать. И даже не потому, что иначе было нельзя — он прекрасно знал о Солнечном Колодце, Анвине и видел моё отношение к ней. Они всё это делали только потому, что так было удобнее. Потому, что это давало власть. И настигшее его осознание рождало в душе демонического эльфа такую ярость, какой не могли похвастаться и «урождённые» демоны.

– Вам предстоит ответить за то, что вы сотворили! – вмешался в беседу козёл-переросток.

– Я с удовольствием выпотрошу тебя и закушу твоей душонкой, Кенариус! А потом потолкую с дорогим братцем о предателях и предательстве, – Иллидан действительно пылал яростью, но понимал, что сейчас мы не в том положении, чтобы устраивать разборки с этим полукозлом.