Син'Дорай

Я уже третий день гостил в небольшой деревеньке в юго-восточном Кель'Таласе, приводя в порядок нервы, а заодно готовясь к длительному путешествию. Мне это было не особенно нужно, но побродив немного по королевству, я отчётливо понял, что в своей городской одежде слишком уж выделяюсь на фоне сельского населения. Дело было не в качестве или материалах, просто те, кто жил в лесу, одевались немного иначе – предпочитали другие цвета, иной фасон, различные мелочи. Тут была своя мода, с подражанием не франтам из королевского двора, а всё больше рейнджерам и укротителям животных. Последние были особенно популярны у молодёжи, так как занимались очень важным и престижным, по разумению обитателей «глуши», делом – воспитывали и направляли лесных животных. Те же кель'таласские рыси, не уступающие размером калимдорским львам, были поголовно приручены и стерегли мелкие деревеньки от набегов троллей и прочих напастей, вроде спустившихся с гор гноллов. Гигантские пауки-прядильщики делали то же самое, помимо того давая великолепный шёлк, перерабатываемый жителями в прекрасные ткани. Да, собственно, почти вся фауна так или иначе была приставлена к делу, чему способствовали усилия множества укротителей, заслуженно считающихся элитой в маленьких мирках небольших городков и деревень, разбросанных по всему Кель'Таласу.

Магия их была отдалённым подвидом друидизма и, как ни странно, имела некоторое родство с демонологией, но слишком опосредованное, чтобы одно могло перетечь в другое. Просто чары подчинения строятся по сходным принципам, даже если используются для них предельно разные виды энергии. Подобно тому, как колдуны могли надеть на демона артефактный ошейник повиновения и, тем самым, без всяких контрактов и истинного имени заставлять тех выполнять приказы, так и укротители животных надевали на каждого новорожденного рысёнка в своей чаще зачарованный ошейник, не дающий тому видеть в эльфах врагов, постепенно обновляя его по мере роста зверя и всегда следя за жизнью стаи. Забавная ирония, хоть и с грустным результатом.

Как бы то ни было, через некоторое время после выхода из катакомб Амани я решил, что уменьшение любопытных взглядов стоит пары дней задержки, ну и заглянул в гости к будущей подчинённой, благо было недалеко. В своём времени я здесь никогда не бывал – поселение не пережило вторжения Плети, но Лилата рассказывала о своём доме. Даже у привычных ко всему убийц бывают моменты, когда настроение располагает поделиться воспоминаниями о прошлом и просто расслабиться, наслаждаясь теплом, которое они дают. Короче говоря, я пришёл и… немного просчитался. Точного возраста Лилаты я не помнил, да и вряд ли когда-то знал, но ожидал увидеть девочку-подростка, возможно, младше меня и Фел, но всё равно подростка, а оказалось… Оказалось, что я чуть не перепутал её с матерью – не ляпнуть глупость удалось лишь в последний момент, да и то только за счёт улыбки на лице Лисинии, как звали девушку. Её дочка, сколько я её помнил, всё больше норовила скукситься и опустить кончики губ вниз, даже когда радовалась и, кхм, тоже радовалась, но телесно и бурно. Зато губки у неё всегда были пухленькими и так и провоцировали себя поцеловать, чтобы "растормошить". Лисиния же оказалась очень улыбчивой дамой, и это помогло не совершить ошибки. А вот потом я понял всю глубину своего падения, ибо обладательница "пухлых губок" пока бегала под стол пешком и даже не помышляла о поступлении к рейнджерам.