Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года

История Сихема после Р. Х. уже мало известна. Самаритянская религия, кажется, была господствующей в Наплузе в первые века христианства, судя по тому, что на медалях, сохранившихся от этой эпохи, изображается гора Харизим с своим храмом в качестве символа Неаполиса, как назвали Сихем римляне и откуда происходит, вероятно, настоящее его название – Наплуза. Позже в Наплузе была учреждена христианская епархия; епископы ее были на соборах Анкирском, Никейском и Иерусалимском[73].

В 487 году самаритяне восстали против христиан, но последние изгнали их с горы Харизим и воздвигли на ней храм во имя Богоматери. В защиту от нападений самаритян Юстиниан велел обнести церковь крепостцою. Самаритяне распространились по Египту, жили в Дамаске и даже в Риме, где в царствование Феодорика имели свою синагогу. С этого времени Сихем едва упоминается в истории. Он подпадает под владычество мусульман, потом переходит на время во власть крестоносцев. Секта самаритян продолжает, однако же, по сие время держаться в Наплузе.

В XIII веке Вениамин Тудельский с удивлением открыл в Наплузе несколько сотен куфиян. Позже они привлекли к себе внимание богословов существующим у них Пятикнижием. От них старались приобрести список с Пятикнижия и выведать подробности о их вероисповедании. Английские, немецкие и французские ученые прибегли для этой цели к хитрости, успев уверить самаритян, что в Европе существуют многие общины их единоверцев; завязались сношения и переписка и этим путем приобретены были весьма интересные сведения о их религии.

Неизвестно, в какую эпоху самаритяне оставили идолослужение; однако можно полагать, что это произошло вскоре после постройки харизимского храма. Самаритяне признают одни Моисеевы книги боговдохновенными; прочим же книгам Ветхого Завета придают лишь значение исторического материала. Со времени исчезновения Кивота Завета самаритяне заменили жертвоприношение молитвами и сохранили только пасхальное жертвоприношение, которое совершается на горе Харизим. В начале настоящего столетия турки в продолжение двадцати пяти лет не позволяли им всходить на гору, а потому самаритяне и не имели возможности совершать этот обряд. В нынешнем году (1865 г.) они надеялись отправить его с особенным торжеством, ибо почему-то ожидали, что его удостоит своим присутствием русский консул из Иерусалима. Самаритяне признают воскресение по смерти, но только для праведников; они ждут пророка, который избавит их от врагов и восстановит древнее богослужение на горе Харизим. Они опираются в этих ожиданиях на Второзаконие (Втор. 12, 10) и называют будущего избавителя Нафаб.

В продолжение всего XVIII столетия поклонники христиане не смели проходить чрез негостеприимную страну. Жюно, после Фаворской битвы, выжег окрестные деревни, но не мог завладеть городом[74]. Железная рука Ибрагима-паши[75], однако же, сладила с ним, и вспыхнувшее в 1834 году возмущение наплузцев было быстро подавлено. С возвращением под турецкое владычество в 1840 году анархия снова воцарилась в Наплузе, и в настоящее время этот город беспрестанно бунтует против акрского и дамасского пашей, от которых поставлен в зависимость. Несмотря на это, Наплуза представляет один из самых промышленных и цветущих городов Палестины. Многие дома его построены в три и четыре этажа, что составляет большую редкость на Востоке; постройки вообще красивы и прочны. В городе много прекрасных садов, которые отлично содержатся. Жителей в настоящее время считается до трех тысяч, между которыми до пятисот греков, сто тридцать восемь самаритян, пятьдесят евреев и несколько протестантов. Главные предметы торговли составляют хлопок, масло и, особенно, мыло, которое вывозится отсюда в большом количестве.

Интерес путешественника сосредоточивается здесь преимущественно на самаритянах, об истории которых и вероисповедании была речь выше. Здесь живет единственный уцелевший остаток этого народа, да и тот каждогодно уменьшается в числе. В настоящее время (1865 год), по словам моего хозяина Якоба Шаляби, всех самаритян, мужчин и женщин, старых и малых, считается сто тридцать восемь душ, между которыми девяносто мужчин. Недостаток женщин составляет главное их горе, ибо жениться на иноверках, хотя бы на еврейках, закон им строго воспрещает. В последнее время блеснул было в этом отношении для них луч надежды, но напрасно.