Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года

Несмотря на то, что владелец, узнав о готовности Смышляева купить землю, начал резво поднимать цену, последнему удалось 14 мая 1886 г. приобрести понравившийся ему участок, площадью 4 252 кв.м., за 28 100 франков (11 469 рублей). Этим числом датирована телеграмма Смышляева М. П. Степанову: «Земля на Ваше имя куплена, документ получен, пришлите телеграммой еще четыре тысячи рублей прямо банкиру Валеро, который одолжил эту сумму»[108].

Первая командировка Смышляева завершилась в июне 1886 г., когда по приезде в Петербург он представил Совету Православного Палестинского Общества денежный отчет и устный доклад об исполнении возложенных на него поручений. Поскольку Дмитрий Дмитриевич готов был вновь отправиться в Иерусалим для продолжения работы, Совет просил его принять официальное звание уполномоченного Общества в Святой Земле с бесплатным проездом в Иерусалим и обратно и жалованием 600 франков в месяц. Дополнительно Смышляеву был поручен контроль за деятельностью школ, открытых ППО в Палестине[109].

СТРОИТЕЛЬСТВО В ИЕРУСАЛИМЕ

3 сентября 1886 г. Смышляев вернулся в Иерусалим и уже 18 сентября телеграфировал Степанову: «Разрешение <турецких властей> строить на купленном участке получено». К работе приступили в октябре. 25 октября начали копать фундамент для наружных стен, а 29 числа состоялась торжественная закладка здания[110].

Архимандрит Антонин записал в тот день в дневнике: «Вся поклонническая Русь в сборе. Совершается владычное водосвятие, окропляются святой водою рвы, архиерей <епископ Иорданский Епифаний> опускается к месту закладки, читает уставную молитву и кладет слой извести. Сыплются монеты в выдолбленное в камне корытце. Уполномоченный <Д. Д. Смышляев> читает торжественно Акт события, кладет бумагу в стеклянную банку, закупоривает ее сургучом и опускает в корытце. Камень кладется и замуровывается руками всех присутствующих. У столика отпуст и царское многолетие. В квартире Полномочного шампанское и закуска с батареей бутылок. Веселье и острословие всеобщее»[111].

Проектировать подворье был приглашен состоявший на службе у турецкого правительства в должности инженера Палестины левантийский грек архитектор Георгий Франгья, получивший техническое образование в Париже и уже привлеченный годом раньше Палестинским Обществом руководить строительством храма Марии Магдалины.

Строить Смышляев решил сам, как тогда говорили, «хозяйственным способом, без подрядчика»[112]. Для бесперебойной работы он просил присылать из Петербурга по 20 000 франков по первым числам каждого из весенних и летних месяцев (в сезон дождей строительство прекращалось). Впрочем, бывали исключения. Телеграмма от 25 апреля 1887 г.: «Переведите 30 т. фр. Много платить за материалы». Бывало и так: «Деньги <за июнь> не получены. Взято заимообразно у отца Антонина 15 000 фр.» (Смышляев – С. Д. Лермонтову, 1 июля 1887 г.).

Дмитрий Дмитриевич на первых порах и сам, может быть, не отдавал себе ясного отчета, за что берется. Строительство не только Сергиевского подворья – вообще Русского Иерусалима – можно по праву назвать эпопеей героической. На захолустной окраине Османской империи, без дорог и инфраструктур, без подготовленной рабочей силы предстояло создать городские постройки с необходимыми инженерными службами. Любой проект, начиная с приобретения участка, получения фирмана на строительство, привлечения специалистов, – был обставлен множеством условий и препятствий, единственным средством преодоления которых в насквозь коррумпированной феодальной стране был – всегда и на всех уровнях – всемогущий бакшиш.

Значительная часть стройматериалов, а отделочные – полностью, ввозилась из Европы. Проще было использовать российские, но цена на них непомерно возрастала по дороговизне перевозок. Дерева в Палестине нет вообще. Что касается местного камня, далеко не все его виды пригодны для городского строительства. Добывать его приходилось в загородных каменоломнях (ближайшая – на русском участке у пруда Мамилла на окраине Иерусалима), доставлять на стройку – по каменистым проселочным дорогам, в длинных повозках типа нашей российской телеги, на традиционной для Ближнего Востока тяге – послушных и выносливых мулах.

Главную рабочую силу составляли арабы-палестинцы, нанятые из окрестных деревень. Простых феллахов, вчерашних погонщиков верблюдов, приходилось обучать новым строительным профессиям, совершенно непривычным для них. Рабочий день начинался, по условиям климата, в шесть часов утра и заканчивался под нестерпимым солнцепеком к часу дня, строительный сезон продолжался с весны до осени, исключая зимние дождливые месяцы.

В отличие от других подрядчиков, нещадно эксплуатировавших почти даровую арабскую рабочую силу, Смышляев проявлял нетипичную для колониальной страны заботу о своих строителях. Для облегчения тяжелых условий работы закупалась в Европе дорогостоящая строительная техника, создавались мастерские по обработке материалов.