Sincerely, me (СИ)

Зейн двинулся с места и подошёл к кофейному столу, где стоял набор алкогольных напитков. Комнату освещал приятный свет, что исходил от зажженных свечей. Малик задумчиво стоял над стеклянными бутылками дорогого алкоголя, приложив большой палец к подбородку. Наконец, он выбрал коньяк и налил в один граненый бокал. Тончайший хрусталь оказался в моей руке через долю секунды.

— Пей, — приказал он.

Когда я поднесла бокал к губам, он надавил на днище и обжигающая жидкость полилась по горлу. Глаза мгновенно загорелись, я попыталась перестать пить, но Зейн упорно давил на бокал. Пока я не осушила ёмкость, он не отступил.

— С кем ты пришла сюда?

— Одна.

— Одна? — рассмеялся он, словно я анекдот ему рассказала. — Не смеши меня.

— Я не шучу.

— О да, Белла, ты настоящая идиотка, — ещё громче рассмеялся парень, кажется, осознавая, что я не шучу. — И что ты хочешь от меня?

— Я... ты обещал, что перестанешь третировать Гарри, Ника, Ноа и...

— Не надо перечислять эту банду имбецилов, знаю я, — выплюнул он грубым и тёмным тоном, от которого мурашки табуном пробежались по коже. Я поёжилась.

— Я здесь, ты можешь отпустить их, — говорю я, ожидая его положительного ответа.

Но вместо этого Зейн довольно улыбнулся и снова заливисто рассмеялся, громко поставив стакан на деревянный стол. Он вытер рот рукой, затем снова заговорил, расплываясь в довольной улыбке:

— Ты думаешь, что я действительно отпущу их? — мое сердце за долю секунды превратилось в лёд. — Если да, то мне ну уж очень тебя жаль, детка. Потому что я убью твоего Гарри и всех, кто когда-либо поддерживал его. За предательство.

Я сорвалась с места, падая на колени перед ним. Во мне снова забурлили бешеные чувства злости и ненависти. Как же я ненавижу тебя, Зейн Малик!

— Иди к черту, урод! — заорала я, толкая его. — Я ненавижу тебя! Ненавижу!

— Ещё раз так скажешь, и очень пожалеешь об этом! — закричал в ответ он, хватая меня за шиворот футболки. Он поднял меня перед собой, заглядывая своими глазами цвета собачьего дерьма. В них бегают бесы, он напоминает мне Найла, что напал на меня, словно животное.

Мне захотелось размозжить его голову о что-нибудь твёрдое. В мыслях я нарисовала уже миллион сценариев, как убиваю его. Как стираю его наглую рожу с лица Земли.

Все вокруг начинает плыть, затуманился разум. Кажется, Зейн подмешал что-то в напиток, потому что я не могу здраво мыслить, глаза закрываются.

— Поцелуй меня, — зашипел он, на что я снова плюнула ему в лицо, переполненная злостью. — Шлюха.

Он схватил меня за волосы и жадно впился губами, сжав мое тело, словно кокон. От Зейна несло алкоголем, страшным перегаром и отвратительным ароматом табака. Его губы кажутся такими неродными. Я вспоминаю Гарри, и слеза медленно скатывается по моей щеке, когда я понимаю, что больше никогда не увижу его. Не увижу любовь своей жизни.

— Теперь ты будешь только моей.

— Ты даже не любишь меня, — выплевываю я, стирая мерзкий вкус его губ рукой.

Зейн лишь улыбнулся.

— Я люблю тебя в такой мере, в какой понимаю.

Затем он замахнулся и гулко ударил меня по щеке, ноги подкосились. Чувствую, как они размякают, и я падаю на пол. Глаза медленно закрываются, и я понимаю, что проваливаюсь в сон.

Мы так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. Его теплая рука касается моей, и я принимаю ее, сжимая крепче.

— Тебе страшно? — спрашивает он, я могу разглядеть его зеленые глаза даже в этой темной, как смоль, комнате.

— Да. Но я не боюсь их, меня не волнует, что сейчас нам будет больно, и мне так плевать на то, что со мной что-то случится. Я лишь хочу быть рядом с тобой, не отпускай меня.

В ответ я получаю молчание и тяжелый вздох. Он нервничает, я это чувствую, колеблется, мямлит. Признаюсь, я впервые вижу его таким неуверенным и растерянным, это лишь уничтожает меня в тысячный раз.

— Обещай, что не бросишь меня, — шепчу я более серьезным голосом, но мою речь прерывает громкий стук в дверь. Стук в помещение, в котором мы прячемся, стук в дверь, которая является единственной преградой между нами и ими.

— Гарри, почему ты молчишь! — чувствую, как подступает истерика, которую я не смогу унять.

Стук в дверь повторяется, а за ней и до боли знакомый голос:

— Они тут, ломай, — грубый мужской голос и толчки усилились. Кажется, это Зейн.

— Гарри! Гарри, обещай мне, скажи, что ты любишь меня!

Стуки не прекращаются, а лишь становятся грубее и мощнее с каждым разом, набирая оборот.

Он неуверенно смотрит на меня, затем на дверь, и я ощущаю, как мандраж охватывает его тело.

Его ладонь гладит мои щеки, стирая подступившие слезы. Я накрываю его ладонь своей и устремляю взгляд в его полные грусти глаза. Я не могу его отпустить, не сейчас. Никогда.

— Просто скажи это, — молю я, смахивая слезу.

Его хриплый голос раздается в тишине. Я поднимаю голову, чтобы взглянуть на него, наши взгляды встречаются.

— Я люблю тебя, — он выдавливает улыбку.

Гарри отводит взгляд в сторону, переводя дыхание.

Стуки продолжаются, я могу заметить, как нижние петли отходят от косяка. Мое сердце стучит с невероятной скоростью.

Я ощущаю эту тяжелую атмосферу на своих плечах.