Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Когда ужинали, Павловский и Иванов спросили у Леонида Николаевича, почему он так побледнел, когда они вошли. Сергей Эдуардович решил, что Шешеня очень испугался их прихода. Затем, когда Леонид Николаевич собирался ехать с Ивановым к Зекунову, где тот должен был остановиться на ночевку, то Павловский тоже хотел уехать вместе с ним. Его еле удалось уговорить остаться в целях соблюдения конспирации.

В трамвае, когда ехали к Зекунову, Иванов рассказал Леониду Николаевичу, что Павловский не хотел прямо с поезда идти к нему 165

на квартиру, предлагал остановиться у Сухаревки в ночлежке или гостинице, а на следующий день постараться узнать, нет ли у него провала и не сидит ли в его квартире засада ГПУ. Пошел же он к Шешене только потому, что Иванов сказал, что он в таком случае поедет один. Приехав к нему, они шли наготове.

Леонид Николаевич полагал, что Павловский знал, о том, что думали Савинков и поляки о его надежности и о надежности его организации. Совершенно ясно, что они проверяли, не провокация ли все это[153].

Л.Н. Шешеня сообщил автобиографические сведения о Сергее Эдуардовиче Павловском. Родился он в очень зажиточной семье в г. Риге. Учился в Москве в 1-м кадетском корпусе Екатерины II, затем в Елизаветградском училище, откуда выпустился в Павловград-ский конный полк. В 1917 г. был поручиком. В Петрограде в 1918 г. вместе с полковником Митькой Смирновым руководил бандой налетчиков. В1919 г. — в армии Юденича (отряд Балаховича). В 1920 г. с Балаховичем приехал в Польшу, командуя конной группой его армии, которая работала в тылу у Красной армии[154].

Павловский, командуя эскадроном, стал заметен у начальства, выдвигаясь как опытный и храбрый руководитель. Отличался жестокостью не только к чинам Красной армии, которых он беспощадно расстреливал, но и к мирному населению, настроенному не только враждебно, но и к тем, которые относились к белым нейтрально. У мирного населения вымогал контрибуции, заложников расстреливал. Занимаемое местечко отдавалось с момента взятия на три дня на грабеж, насилие и вымогательство его партизанам. Все эти зверства применял Павловский к еврейскому населению и к тем русским или латышам, которые почему-либо казались подозрительными или не хотели молча позволять грабить свое имущество.

В 1920 г. прибыл в Польшу, командовал конной группой и за свои действия в тылу Красной армии за август — сентябрь 1920 г. получил от польского командования орден военной храбрости, а за октябрь— ноябрь 1920 г. — орден военной храбрости от Балаховича.

Павловский отличился своей жестокостью к жителям городов Пинск, Давид-Городок, Туров, Камен-Каширск, Мозырь, Коленко-вичи, Петровск. Так, в Камен-Каширске он собрал всех старейшин и раввинов еврейского населения и предложил им выплатить контрибуцию в золоте, серебре и долларах, что было исполнено. После этого была разграблена синагога, убиты раввины, изнасилованы девушки, разграблены все лавчонки. Уезжая из Камен-Каширска, Павловский приказал сжечь его, мотивируя, что ему в спину при отходе стреляли; выжжено было почти 2/3 населенного пункта. Он не щадил ни стариков, ни женщин, ни младенцев.

После всех своих походов, при ликвидации армии Балаховича в ноябре 1920 г., Павловский с Мошниным привезли в Варшаву массу ценных вещей, забранных в синагогах: чаши, подсвечники, скрижали и пр. Все это было в конце концов пропито. В начале 1921 г. набрав банду на средства Савинкова и при помощи 2-го отдела Генерального штаба Польши и военной английской миссии отправился в Белоруссию, где, разбрасывая прокламации Савинкова, грабил население сел и поезда.

В мае 1922 г. Павловский перешел в Псковскую губернию, где у него был бандитский отряд. Впоследствии рассказывал, что привез оттуда много золота, брал два уездных города Псковской и Новгородской губернии. С 1922 г. он остался у Савинкова единственным человеком, который организовал банду и руководил ею[155].

На следствии Павловский долгое время молчал, но затем благодаря внутрикамерной агентурной разработке стал предлагать свои услуги чекистам в борьбе против Савинкова, выражая готовность участвовать в самых сложных операциях. Согласие работать совместно с крокистами безусловно было лишь тактическим маневром со стороны Сергея Эдуардовича. Он надеялся, что, заслужив доверие чекистов, сможет выйти на свободу и бежать за границу.